Потом перед глазами встала картинка с Оксаной, её искренней улыбкой. Она никогда не одобрила бы мое решение, если бы узнала.

– Нет, я так не могу, – произнёс я вслух, как будто пытался убедить не только себя, но и всех вокруг. Словно мой отказ мог изгнать тёмные мысли, которые давили на него.

Я встал и подошёл к окну, глядя на улицу, которая наполнялась вечерним светом. Люди проходили мимо, ведя свои жизни, не подозревая о его внутренней борьбе.

С этими мыслями я вернулся к телефону, решительно набрав номер Мити, чтобы отказаться от предложения. Я понимал, что придётся искать выход из сложной ситуации, но при этом я оставался верен самому себе.

Усталость давила, как камень, я не мог уснуть. В голове снова и снова прокручивались мысли о долгах и угрозах. Лёжа на кровати, пытался закрыть глаза, но разум упрямо возвращал меня в тот странный мир снов.

И снова этот сон. Лишь теперь он был более ярким и зловещим. Я оказался на пустынной поляне, где стоял Разин.

– Я всё знаю, – произнес Степан, поднимая руку и указывая на пистолет и кинжал. – Без них ты не найдешь ничего. Сделай выбор.

Он медленно выложил на стол пистолет с серебряной рукоятью, на которой были нанесены древние узоры. Металлический блеск его ствола сверкал на утреннем солнце, а от самого орудия веяло таинственной силой.

– Это Бахорко, – сказал Разин, его голос был низким и уверенным. – Серебряные пули наполнятся силой, если ты будешь прав или справедлив.

Затем он положил рядом с пистолетом кинжал с тонким клинком, от которого отражались холодные блики света, подчеркивая указывая на его безжалостную природу.

– А это – Михрютка, – продолжал он. – Вырезан из самого сердца горы, из самой чистой серебряной жилы. Он защитит тебя от предательства.

Я, стоящий перед Степаном, вздохнул, моя рука медленно потянулась к пистолету.

– Как мне быть уверенным, что эти орудия не приведут к беде? – спросил я и задумался, глядя на предметы на столе.

Степан посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло понимание.

– Не упускай эту возможность. Ты можешь использовать новую силу. И ты будешь под защитой. Никто из людей не сможет причинить тебе вред. Любая злая людская воля, направленная на тебя, обернется против них же. Всем им сразу воздастся по их делам и замыслам, а ты будешь в безопасности.

Я провел пальцами по пистолету и кинжалу, собираясь с мыслями.

– У меня все еще есть для тебя предложение, решайся – произнес Разин, держа в руках старую карту, на которой были нарисованы непонятные символы. Она была изношенной, края потрепанными.

Меня охватывает тревога, время принятия решения все же пришло.

– Я согласен. Но не запомню карту, – с замиранием в голосе произнес я, глядя на размытые линии, которые постоянно меняли своё положение, как живые.

Разин усмехнулся, как будто готовясь к давно запланированному трюку. Он протянул кинжал, лезвие которого искрило в тусклом свете.

– Тогда вырежи ее! Что ты как мямля? – жестко произнес он. – Вырежи её на себе! Перед тобой возможности, а ты бездействуешь?! Думаешь только о том, что о тебе подумает твоя жена?! А это важно сейчас?! Ты сам… А что ты сам думаешь? И будет ли Оксана с вечным неудачником, который только проблемы в дом приносит? Что ты для нее сделал? Не прячься за женскую юбку, будь мужиком хоть раз! Прими решение! И действуй!

Повинуясь его словам, моя рука взяла нож, острие которого вновь блеснуло. И я начал вырезать карту на своем теле – на бедре. Хоть наносимые царапины и не были глубокими, но каждое движение ножа сопровождалось болью, потекла кровь. Но карта на бедре становилась все полнее и четче, как таинственная вуаль, откалывающаяся от реальности. А Разин смотрел и молчаливо кивал. Потом он куда-то исчез. А я продолжал, пока не ее завершил. Как только я положил нож на стол, раздался громкий крик, переходящий в вой. Этот звук приближался. Мне стало страшно. На этом сон оборвался.