Мои саквояжи и плетёный сундук с тканью стояли на траве у каменной стенки высотой чуть больше метра. Покосившаяся калитка, хоть и болталась на одной петле, но была закрыта, и её охраняли.

С самым независимым видом, старательно делая вид, что его  здесь нет, опершись плечом о забор, подросток лет десяти грыз яблоко.

Первым желанием было окликнуть сорванца, чтобы спросить дорогу и узнать, может ли кто-то помочь мне с багажом. Но было что-то неестественное в том, что вижу, и я поспешно прикрыла рот.

– Помни, Мария, что самые подготовленные разведчики прокалывались на мелочах, – любила повторять бабуля. – Смотри внимательно, учись сопоставлять детали.

Хватит мне того, что я с Ружинским сплоховала. Впредь осмотрительнее надо быть.

Итак, что я вижу?

Мальчишка ест яблоко. Ранняя весна… Средневековье, и супермаркетов, в которых яблоки можно купить круглый год, здесь нет. Но могло яблоко сохраниться с осени под каким-то заклинанием? Могло.

Смотрим дальше.

Пацанчик хочет казаться крестьянином или кем-то незначительным. Кепи сильно потёртое и с дыркой. Но из-под него виднеются золотые локоны чистых волос. А местных я на станциях видела. Чернявые и кожа у них смугловатая.

Курточка тоже замызганная, но под ней бархатный жилет и рубашка из тонкой ткани. Башмаки грубые, на деревянной подошве, а чулки шёлковые.

Прокололись вы, граф! Хотя нет, виконт. Граф-то не объявлен погибшим.

Приседаю в реверансе и по-русски, согласно договору, представляюсь:

– Добрый день, виконт де Венессент. Как приятно, что вы лично вышли меня встретить. Позвольте представиться: баронесса Мария Павловна Вежинская. Прибыла служить гувернанткой.

Баронесса? Что, правда, что ли? Опять язык мой впереди разума лезет! Но хоть знать буду. Надо же, баронесса…

Виконт с раздражением забросил яблоко в кусты. Кажется, там кто-то ойкнул. Подобрался, склонил голову в лёгком, учтивом светском поклоне.

– Добро пожаловать в Драгиньян, баронесса. Рад приветствовать. – Но юный возраст и любопытство взяли своё, и Гильом не выдержал: – А как вы поняли, что я – это я?

По-русски мальчик говорил правильно, с забавной особенностью. Звук «р» он произносил чуть твёрже и немного рычаще.

– Я обязательно расскажу, в чем вы прок.. к-хм… ошиблись, создавая образ, ваша сиятельство, но хотелось бы уйти с дороги.

Сиятельство понимающе кивнуло и, вложив не очень чистые пальцы в рот, свистнуло. Я поморщилась.

– Громко? – хвастливо, с мальчишеской гордостью спросил виконт.

– Громко, – согласилась я. – А без пальцев можешь?

– Как это? – собеседник старательно удерживает покер-фейс, но зрачки, показывая заинтересованность, расширились.

– Смотри, челюсть чуть вперёд, губы растягиваешь и с силой выдыхаешь, – сначала проинструктировала, а потом и показала я.

Сама удивилась, когда получилось. Громко, резко, неожиданно.

Ребёнок, выросший на улице, умеет много. И по деревьям лазить, и с крыш в сугроб без страха прыгать, и через заросли крапивы «на спор» пройти. И даже на льдине прокатиться. Правда, после последнего попа долго болела.

Многое умело то тело, а здесь-то барышня…

– Научишь? – восхищённо выдохнул юный виконт.

– Всенепременно!  

На свист на дорожку выехала тележка, запряжённая осликом. 

Мама дорогая, настоящий серый ослик! С грустными глазами, опушёнными длиннющими ресницами, с ушками и хвостиком, облепленным репьями.

Едва удержалась, чтобы не начать тискать плюшевую животинку. Но баронессам, наверное, неуместно такое?

 – Это Леон, – представил ослика Гильом.

– Ослик Леон*? – я не удержалась и расхохоталась.