. В договорах отразились и русские, и византийские нормы, нормы международного права, формуляр договоров составлен под влиянием византийской традиции[356]. Но, как показало исследование норм уголовного характера, в этой части договоры преимущественно отразили русские реалии, а не византийские[357]. Нормы Закона Русского, на которые ссылаются некоторые статьи договоров, ясно указывают на то, что русские князья уже участвуют в сфере социорегулирования: под княжескую юрисдикцию подпадают случаи убийств, причинения ранений, воровства, вопросы наследования и др., но лишь при рассмотрении коллизий, в которых задействованы лица, входящие в относительно близкий князю круг.

Указание на судебную деятельность князей многие ученые усматривают в «реформе» княгини Ольги середины X в., когда она после усмирения древлян, расправившихся с князем Игорем, объезжая подвластные территории, «уставляла уставы и уроки»[358]. Но и прежде князья, присоединяя или вновь подчиняя племена, закрепляли порядок сбора даней с точной фиксацией их количества[359]. Можно лишь предполагать, что во время этого путешествия Ольга разрешала конфликты среди местного населения, а упоминаемые «погосты» способствовали проникновению княжеского суда вглубь подчиненных территорий[360]. В любом случае из текста летописи такую связь вывести невозможно.

Таким образом, источники говорят о слабом участии княжеской власти до конца X в. как в сфере социорегулирования, так и в разрешении конфликтов, хотя подобная деятельность уже имеет место. Многие виды преступлений остаются вне внимания князя. Активность в судебной сфере можно предполагать, когда нарушаются права лиц круга «княжой защиты», к которым относятся дружина, привилегированные чужаки (купцы), представители Руси в отношениях с внешним миром и, возможно, поляне.

Важнейшие способы соционормативного регулирования восточнославянского общества VI—X вв. не были поставлены под контроль княжеской власти. Если индивид постоянно нарушал внутренний мир, важнейшие нормы, он, как правило, по решению народного собрания подвергался изгнанию или казни. Княжеская власть могла вмешиваться в эту процедуру лишь в особых случаях.

Кровная месть – главный способ групповой самозащиты – была тесно связана с процедурами переговоров о примирении, способах прекращения вражды. Первое упоминание о вмешательстве княжеской власти в действие института мести (X в.), подразумевавшее суд князя, касается лишь конфликтов русских с греками. Ничто не говорит в пользу того, что княжеская власть в это время стремилась и имела возможность ограничить месть. Так, известная попытка Владимира Святославича заменить выкуп за убийство казнью провалилась. Превалировала внесудебная месть.

В 860 г. состоялось «открытие Руси» для Византии, о чем поведал в своих гомилиях (проповедях) Константинопольский патриарх Фотий. Это была реакция на осаду Константинополя русским войском, прибывшим под его стены под предводительством киевских князей Аскольда и Дира. Событие стало своеобразной точкой отсчета русской истории в греческих хрониках. Тот же Фотий в начале 867 г. в Окружном послании, которое представляло собой приглашение восточных патриархов на Константинопольский собор, впервые упоминает имя того народа, который навел незадолго до этого ужас на христиан, – «народ Рос». При этом он также писал о том, что этот народ радостно принял епископа и ревностно предался христианской религии