Таким образом, уверения сторонников норманнского начала русского государства и права (3. Байера, А. Шлецера, Г. В. Вернадского, Т. Капелле и др.) в том, что варяги привели с собой на Русь право и силу, способную ее обеспечивать, не соответствуют действительности. На самом деле варяги всего лишь придали своей силе, с помощью которой они защищали права коренного населения, видимость справедливости. В результате право мести обиженного было возведено на уровень наказания от имени государства, что позволило существенно сократить область применения кровной мести.

Характерно, что, как показывает М. Ф. Владимирский-Буданов, во многих исторических памятниках тех лет термины «наказание» и «месть» используются как синонимы. «Термин «месть» применяется как к каре, налагаемой частным лицом, так и к наказанию, назначаемому лицом: «местником» в договоре Олега (ст. 12) названа сторона в процессе. Местником называется также судья: в Законе судном людем… говорится, что если низшие судьи отказываются в правосудии, то «взиидут к великому отместнику, его же постави власть наша»[383]. Следовательно, суд, который вершит приглашенный князь-варяг, не меняет действующих обычаев и сути мести. Наказание, исходящее от суда, по-прежнему остается местью, но местью не на основании субъективного усмотрения потерпевшего или его родственников, а по судебному решению, базирующемуся на праве.

Варяги не стремились коренным образом менять славянские обычаи. Их новаторский характер в сфере правотворчества, скорее всего, ограничился заменой кровной мести, иных варварских санкций денежным возмещением вреда, причиненного потерпевшему, и компенсацией судебных издержек. О применении таких санкций среди славянских племен могут свидетельствовать договоры Руси с Византией 911 и 944 гг., а также данные летописей о неудачной попытке князя Владимира Святославича в конце X в. заменить денежную пошлину смертной казнью.

Первый международный Договор Руси с Византией согласно «Повести временных лет» был заключен Олегом в 907 г. Как показывает текстологический анализ, Договор был составлен путем компиляции текстов более поздних договоров и не содержит оригинальных положений, что дает основание полагать – «никакого особого «договора» в 907 г. заключено, очевидно, не было»[384].

До нашего времени дошел заключенный в 911 г. князем Олегом Договор Руси с Византией, закрепивший правовой статус купцов и иных лиц, прибывающих из Киевского княжества в Византию, порядок выкупа пленных, а также применения уголовной ответственности лиц, совершивших убийство, кражу, нанесение телесных повреждений. Одновременно договор содержал нормы по вопросам обмена военнопленными. Положения Договора 911 г. были уточнены и дополнены Договором Руси с Византией 944 г.

Подтверждая обязательства, взятые на себя договаривающимися сторонами ранее, Договор 944 г. обязывал русских послов и купцов, прибывших на территорию Византии, иметь княжеские грамоты, также предусматривал и некоторые другие ограничения для русских купцов. Договор обязывал также русских не совершать преступлений в отношении греков, потерпевших кораблекрушение. По мнению С. В. Юшкова, содержание договоров 911 и 944 гг. составляют компромиссные нормы Руси и Византии. Составители договоров сделали «довольно искусную попытку приспособить греческое (византийское) право, характерное для развитого феодального общества, к русскому праву (Закону Русскому)»[385]. Изложенное мнение С. В. Юшкова разделяют и другие авторы[386]