На его лице отразилось искреннее непонимание.

– Как вы прошли? – продолжал лепетать растерявшийся мужчина.

Тот постоялец, что пониже и с косой, холодно взглянул на парнишку, занятого вычищением котла, и кухарку, и они, бросив всё, поспешили выместись с кухни. Более высокий подхватил вздрогнувшего хозяина под локоть и молча потащил в кладовку.

– Что… что такое… – испуганно тараторил тот, даже не пытаясь вырваться.

Шидай заволок его внутрь, и оборотень оторопел, увидев отодвинутую печь и поднятую крышку погребка. На погребок он едва взглянул, а вот печь обошёл и вскрикнул от изумления. Заглянув в колодец хода, он и вовсе пришёл в потрясение.

– Что это…

– Мы надеемся, что вы нам об этом расскажете, – губы лекаря слегка изогнулись в пугающей улыбке.

– Но, господин, я впервые это вижу! – возмутился хозяин. – Здесь всякий хлам хранился с тех пор, как я купил это убыточное хозяйство.

– Правда? – ласково изумился Шидай. – А зачем вам печка в таком месте? Не пироги же печь? Без трубы-то.

– Да она тут всегда стояла! Я её и не трогал. Думал даже пробить дымоход и использовать её, но постояльцев и так кот наплакал. И одной вот так хватает! – оборотень черканул пальцем над своей головой.

Ласково щурящийся оборотень пугал его, но вот молчаливый мужчина с холодным взором вызывал просто паническую дрожь.

– Я в ней зерно от мышей прячу, – хозяин отнял от печного зева плотно подогнанную заслонку и продемонстрировал сложенные внутри мешки.

Шидай молча пнул каменную маскировочную крышку от погребка.

– Это от служек, – хозяин подобрал крышку и заботливо прислонил её к стене. – А то прошлые повадились воровать у меня копчёных гусей. Да что произошло-то?

Прищурившись, Шидай покосился на Ранхаша. Обвинить хозяина действительно пока было не в чем.

Харен слегка опустил ресницы и шагнул к хозяину. Тот запаниковал, ощутив жуть от взгляда льдисто-жёлтых глаз, и метнулся в сторону выхода. Бросившись ему наперерез, Ранхаш отбросил его к стене и впечатал лицом в кладку, одновременно с этим заворачивая его левую руку за спину.

– Господин, да что ж это вы творите? Без суда-то… – слова заклокотали в горле, когда хозяин ощутил проникающие в спину когти.

Шидай задумчиво склонил голову набок, оценивающе осматривая погружающиеся в плоть пальцы, и поинтересовался:

– Ты к сердцу? Тогда чуть-чуть пониже. Оно у него слегка опущено.

Дом от основания до самой крыши сотряс дикий крик.

22. Глава 21. Идная

– Майяри… яри… нись… жалуйста…

Жалобный плачущий голос едва пробивался сквозь мрак и боль. Майяри пошевелилась, тихо застонала и попыталась открыть глаза. Что-то яркое и прыгающее заставило её опять болезненно застонать, и кто-то, охнув, отстранил сияющий предмет.

– Майяри? – уже чётче позвал тонкий голосок, и девушка рискнула открыть глаза ещё раз.

Масляной фонарь, чьё пламя причинило ей неудобства чуть ранее, в этот раз стоял немного в стороне, а не перед лицом. Взгляд упёрся в бледную перепуганную Лоэзию, сидящую на соломенной подстилке. Щёки её блестели, и Майяри с некоторым запозданием сообразила, что та плакала.

– Ты жива?

Поморщившись, Майяри попыталась сесть. Перед глазами закружилось, затошнило, а в затылке яростно вспыхнула боль.

– Ох… – вырвалось у неё. – Что произошло?

Осмотревшись, девушка с недоумением поняла, что находится в конюшне. Тусклый свет озарял денники, сонно фыркающих лошадей, залежи сена и разбросанную в беспорядке сбрую.

– Я не знаю, – Лоэзия шмыгнула носом. – Дверь за твоей спиной распахнулась, и вошло что-то огромное. Я так испугалась, что лишилась чувств. А пришла в себя уже здесь, когда меня по щекам били.