Но бывали в его жизни и исключения: такие вот дела, как нынешнее. Они давили на Гарика даже через его отстраненность от большинства людей, забирая то немногое, что оставалось от его веры в человечество. И в подобные дни держаться за иронию было проще, делать так, чтобы люди отворачивались от того, что происходит рядом с ними на самом деле. Иначе ведь не выжить…

А это дело получалось каким-то слишком уж тяжелым. Оно было страшным с того момента, когда Гарик обнаружил кровь и оголодавшую беспомощную женщину. Но тогда он еще имел право верить, что произошел конфликт из-за жадности, мести, что все не так однозначно… Не то чтобы это оправдывает убийства, просто делает ситуацию логичной – насколько это вообще возможно.

Но чем больше Гарик узнавал о покойном, тем тяжелее становилось на душе. Не потому, что Виталий Чарушин был плохим, а потому, что он был хорошим. По-настоящему хорошим – таких людей мало осталось. Умеющим жертвовать собой ради других, бескорыстным, готовым помочь. Его сын искренне принимал это за слабость, и в некотором смысле это было слабостью. Но когда человек жертвует только собой, не подставляя других, его сложно осуждать за это.

Гарик опросил всех знакомых Чарушина, до которых дотянулся, так что профиль получился более-менее толковый. Виталий не бедствовал лишь потому, что был умным и трудолюбивым человеком. Ему бы хоть немного подлости или наглости, построил бы звездную карьеру… А он не хотел. Пока была жива его жена, она хоть как-то защищала его от мира, не пытаясь изменить. Но когда ее не стало, добротой Виталия начали пользоваться все, кому не лень: от родственников, которые знают, у кого можно одолжить денег и потом не возвращать, до соседей, которым нужно что-нибудь перевезти, перенести или покрасить. Они видели, что вредят ему, отнимают свободное время, но все успокаивали себя мыслью о том, что он сам согласился. Виталий возмущался, только если окружающие совсем уж теряли чувство реальности. Такое случалось редко, он привык жить для других.

Было ли ему обидно? Скорее всего, да. Но он боялся расстроить людей, держал все в себе, глотал эту обиду – при всей ее жгучей горечи. Ну а потом у него диагностировали тяжелое онкологическое заболевание. Многие считали, что внезапно – такой хороший человек, за что ему это! Гарик же видел в случившемся некую закономерность, которую не мог объяснить.

Нельзя сказать, что диагноз научил Виталия заботиться о себе, этот человек оставался безотказным. Но болезнь все-таки помогла: у некоторых людей хватило совести не перегружать свои проблемы на того, кому осталось жить лет пять от силы. Да и потом, Виталий переехал к матери, растерял привычный круг общения, а новые соседи еще не разобрались в том, чего от него ожидать.

Так что за всю свою жизнь Виталий не нажил ни одного врага, который захотел бы так страшно отомстить ему, эту версию можно было исключать. Куда больше подходил грабеж: в доме не нашли ни копейки наличных, пропали украшения, принадлежавшие Надежде Геннадьевне, из сложной техники остался только старенький смартфон Чарушина. Но большой вопрос, украли это или Виталий сам все раздал, открыв в себе бессеребренника.

Гарик не привык рассуждать о том, кто какой участи заслуживает – занятие это неконструктивное, а порой даже уголовно наказуемое. Но Виталия Чарушина ему было искренне жаль. А для дела это плохо, отвлекает… И серьезно злит: профайлер понимал, что всё решилось бы очень быстро, если бы у Надежды Геннадьевны наступило бы хотя бы минутное прояснение. Она ведь была там, она все видела! Что, так сложно прошамкать имя убийцы сына?