– Да лучше б убить, – покивал старик. – Но ты ж мать, тебе виднее.

– Так не могу я кровиночку-то свою, – запричитала баба. – Хошь и шестеро у меня, а все за кажного сердце болит!

– Ну как знаешь, я предупредил.

– А я его в сарай на ночь запирать буду! – придумала баба. – С курями. Нехай их пожрет, там и видно будет.

– Женщина, вы нормальная? – удивилась я. – Мальчика нужно переодеть в сухое и уложить в постель. Какой сарай, какие куры? Не утонул, так от воспаления легких умрет, так, что ли? И вообще надо разобраться, что такой маленький ребенок на реке один делал.

– Так не один был, а со мной. Я стирала, а он туточки бегал, рядом. У меня глаз на затылке нету и руки только две. Как уж он в воду упал, не ведаю.

Я закатила глаза. Становилось холодно. Платье противно прилипало к телу, босоножки я где-то потеряла уже. Сумку, кстати, тоже. Утром с сумкой выходила ведь, а там кошелек, телефон и конспекты. Мать твою, конспекты! У меня ж экзамен завтра!

Родители у меня оригиналы. Назвали нас, четверых дочерей, в стиле ретро: Зинаидой, Таисьей, Антониной и Клавдией. Я старшая. Стало быть, Зина.

К своему имени и прозвищу «баба Зина» я привыкла с детства. Нет, ну правда – Клавке пришлось сложнее. Ее вообще клавиатурой дразнили все, кому не лень.

С родителями я, к слову, отношения пять лет назад разорвала. Насовсем. Они сначала детей нарожали, а потом еще двух приемных взяли. Дело их личное, конечно, только я с четырех лет в няньках была. Одна сестра, другая, третья… Все подружки после школы гулять, а я стирать пеленки и катать мелких в коляске. Хотела в медицинский поступать, так мать вопль великий подняла – как это так, старшая доченька, помощница уедет в областной центр! Даже в десятый класс не дала мне поступить, отобрала аттестат, спрятала паспорт и свидетельство о рождении. Устроила меня продавщицей в ближайший магазин – чтобы и денег в семью приносила, и под рукой всегда была.

Неудивительно, что в день, когда мне исполнилось восемнадцать, я перерыла весь дом, нашла на антресолях документы, забрала все деньги, какие были в доме (и вовсе это не воровство, мою зарплатную карту мать отобрала уже давно) и купила билет куда подальше. Сняла квартиру, устроилась на работу – санитаркой в больницу. Родители, конечно, меня нашли, приезжали, устраивали концерты в подъезде. пытались скандалить в больнице, но оттуда врачи их быстро выставили, пригрозив психиатрической экспертизой. Ничего не добились, уехали, прокляв неблагодарную дочь навеки.

Вот и славно, вот и замечательно. До этого дня меня еще мучила совесть, я даже все порывалась вернуть украденные деньги, но тут – как отрезало. Буду копить на учебу. Для начала в техникуме. Потом, может быть, и в институте медицинском.

Когда Таське, моей любимой сестре, стукнуло восемнадцать, она тоже сбежала из дома – ко мне. Родители ее уже вернуть не пытались, ибо наученные. И жили мы с ней счастливо вдвоем.

А потом меня сбила машина.

И теперь меня тыкали поленом в спину, как бы предлагая добровольно взойти на помост с дровами. А топоры этим добрым людям нужны исключительно для того, чтобы рубить хворост.

– Руки убери! – рявкнула я на мужика, который считал меня красивой и, видимо, решил в толпе еще и пощупать. – Не то отсохнут!

Я так понимаю, спасать меня все равно никто не собирается. Терять уже нечего.

Когда нужно было вытаскивать из реки ребенка – эти люди бегали по берегу как бараны. А как костер разводить – так они вон как шустро сработали! Тут же и деревце нашли, и хвороста наломали, и дровишек нарубили. Трогательное единодушие. Жаль, что в роли шашлыка они видят меня. Меня привязали к дереву, словно кусок мяса к шампуру. Не проткнули – уже хорошо.