Ага. Если я не ошибаюсь, маме нужен говорящий компаньон.

– Мама любит что-нибудь яркое? – спросила я, присаживаясь рядом на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне.

Девочка наконец-то подняла на меня глаза и несмело кивнула:

– Да, она всегда говорит, что цветы – это кусочки радуги на земле.

От этих слов на душе потеплело, и тревога отлегла от сердца. Если в Рейнграде так сильно любят цветы, значит, ещё не всё потеряно. Мама девочки – совершенно точно моя соседка, вряд ли малышку отпустили бы одну так далеко.

К тому же они явно любили и уважали Глэдис. А с хорошими людьми проще наладить тёплые отношения. Может, помощь девчушке и станет тем самым переломным моментом?

– Расскажи мне немного о своём папе, – мягко попросила я, протянула раскрытую ладонь и представилась, – кстати, меня зовут Камелия.

Малышка на мгновение прижала мишку ещё крепче, но потом чуть расслабилась:

– А я Леона. Но все меня зовут Лёлей, – осторожно вложив слегка влажную ладошку в мою, она робко улыбнулась, и я заметила очаровательную ямочку на правой щеке. – Папа у меня строгий, но справедливый, – в её голосе зазвучала гордость. – Настоящий джентльмен! Маме всегда помогает, хотя и ворчит, когда она слишком много возится по хозяйству. Всё время говорит: "Отдохни хоть минутку, моя пчёлка!"

Пчёлка… ворчит… строгий…

В то время как в голове усиленно работали шестерёнки, взгляд упал на ворчливый кактус. Какое удивительное совпадение!

Пока Лёля, осмелев, бродила между полками, разглядывая другие растения, я тихонько подошла к своему колючему другу.

– Ты ведь всё слышал? – шепнула я. – Может, пойдёшь с ней?

Кактус слегка порозовел, что было особенно заметно на его зелёной коже:

– А то! – проворчал он беззлобно. – Там хоть сорок назойливых нет, которые то и дело пытаются спихнуть горшок на пол или отклевать мои колючки. Что я, злыдень какой, чтобы не помочь?

Лёля, услышав его бурчание, радостно всплеснула руками и залилась звонким смехом:

– Ой, прямо как папа говорит! Можно мне его, пожалуйста?

Сердце чувствительно ёкнуло. Только сейчас до меня дошло, что придётся расстаться с этим милым ворчуном, который открыл мне дорогу в волшебный мир цветов.

Без труда уловив мои сомнения, кактус прошептал:

– Глэдис создавала нас для этого: делать жизни людей ярче и исцелять их сердца от тоски.

Кажется, именно в этот момент я начала понимать, как на самом деле работает удивительная лавка оживших растений. Каждый цветок находит именно того, кому он нужнее всего.

Пока я погрузилась в размышления, Лёля сунула руку в карман платья и протянула мне на ладони несколько медных монет вперемешку с парой серебрушек.

– Тётя Камелия, этого хватит на кактус?

Своим невинным вопросом девчушка загнала меня в угол.

А сколько это денег?

Как называются здешние монеты?

Много ли это или мало?

И сколько на самом деле стоит кактус?

Я растерянно замерла, понимая, что могла бы дождаться Изабеллы, отвести сороку в сторонку и расспросить про местную валюту. Но когда я заглянула в доверчивые глаза девчушки – чистые и глубокие, как летние озёра – сердце защемило, а в носу защипало, словно от горсти свежемолотого перца.

– Более чем достаточно, – торопливо проговорила я, сгребая с её ладошки медные монетки и одну серебряную. Вторую оставила ей – пусть порадует себя сладостями.

– Спасибо, тётя Камелия! – девочка бережно спрятала серебрушку в карман и, затаив дыхание, обхватила ладошками горшок с зелёным ворчуном.

Кактус мгновенно втянул колючки, оберегая детские пальчики, и, хрипловато кашлянув, погрозил отростком-лапой остальным цветам: