Красивый. Такой же породистый, как его жеребец у входа. Я залюбовалась: заостренные аристократические черты лица в обрамлении темной копны волос чуть выше плеч, черные брови, едва не сросшиеся на переносице, карие зрачки, лукаво выглядывающие из-под густых ресниц, ровный, словно выточенный по заказу искусного архитектора нос. Тонкие губы насмешливо изогнулись, как только он завидел меня.

Он всегда так смотрел –насмешливо-снисходительно, как будто с высоты своего титула, подтрунивал и отпускал ироничные замечания. А еще он всегда точно знал, чего хочет. И привык получать.

— Беррингтон, ты уже пришел!

Молодой герцог распахнул объятия. Я теперь его девушка и надо подойти. Как-то непривычно, неудобно, когда обнимает посторонний мужчина. Ну, уже не посторонний. Я всё-таки стала его девушкой.

Поспешила в объятия, пряча неловкость, поскользнулась на чем-то мокром на полу. Чем тут Мира напачкала? Практически упала в раскрытые объятия. Ой, как неловко получилось. Чмокнула в щечку. Губы кольнуло легкой щетиной. Скорее отступила на пару шажочков. Смущение спрятать не удалось. Он всё видел, ухмыльнулся, уставился цепким взглядом.

Чувствовала себя неловко, когда он так пристально рассматривал. А он постоянно так делал, словно ему нравилось меня смущать. А еще глаза его словно загорались, и мне всегда приходил на ум образ хищника, вышедшего на охоту.

Не успела переброситься парой слов с Мирой, как Беррингтон ловко соскользнул со стола, схватил и протянул огромный букет алых роз, который прятался за его огромной спиной. Как такой большой парень, который казалось, занял больше половины пространства нашей маленькой горницы, мог так грациозно двигаться?

Я приняла цветы, уколола палец. Заставила себя выдавить улыбку –не хотелось казаться неблагодарной. Розы зимой -это, конечно, дорогая роскошь. Знала, сама в оранжерее работала.

Но, я ненавидела срезанные цветы. Мне было их жалко до слёз, как будто я ощущала чужую смерть.

Однажды Мира видела, как я плакала над букетом и посмеялась надо мной.

Она и сейчас внимательно наблюдала. Ждала, пока я опозорюсь и разревусь? Не дождется. Я проглотила комок в горле.

— С днём рождения, моя дорогая девушка, — пробасил герцог.

На слове «девушка» Мира обхватила себя руками и отвернулась, внимательно рассматривая что-то за окном. Подруга была недовольна и воротила нос. Уж я-то ее изучила. С детства росли вместе. Потом расспрошу, что тут у них произошло с Беррингтоном. Надеюсь, он ее не обидел. Он такой высокомерный, что мог задеть словом и даже не заметить.

Беррингтон придвинулся ближе, прищурился, потянулся поцеловать – мешал огромный букет между нами. Герцог ограничился тем, что провел пальцем по моим губам, а сам аж приоткрыл рот, предвкушая несостоявшийся поцелуй? Как можно – Мира же наблюдала, хоть и делала вид, что пялилась в окно.

Он чуть высунул кончик языка, впитывая мою растерянность, тяжело выдохнул, продолжая смотреть на мои губы.

— Скоро, маленькая, — вырвалось с легким хрипом.

Он простудился?

— Скоро, маленькая, поздравлю с днем рождения, как следует. Я приготовил сюрприз, Дара.

Беррингтон отпрянул.

— Извозчик должен подъехать с минуту на минуту. Где ваши подружки?

Мира продолжала пялиться в окно:

— Они уже пришли. Смотрят твоего скакуна. Кстати, экипаж тоже на подъезде.

— Ну, девушки. Карета подана, милости прошу ко мне в гости, в наше родовое поместье.

Глаза блеснули хищным прищуром.

Ох, не к добру вся эта затея с поездкой в особняк к герцогу.

Ну, мы же ненадолго. Вернемся к вечеру…

Дорогии мои читатели!