Хоть немного отвлечь себя от тягот невольного путешествия разглядыванием окружающих пейзажей, увы, не получается. Потому, что, едва поднимаю глаза, чтобы посмотреть наружу, сразу вижу перед собой пятерых, из последних сил, плетущихся за повозкой на короткой привязи девушек.

Я ничем не могла им помочь. Оставалось только пытаться смотреть поверх голов неудачливых беглянок. Тело затекло от долгого сидения. Холод замучил.

Дама без шляпки, в какой-то момент, споткнулась, или запуталась в собственных ногах. И упала.

- Стойте! Остановитесь! – отчаянно забарабанила я по деревянным доскам.

Громкие вопли бедной дамы перекрывали глухой стук моих кулачков. Остальные пленницы смотрели на происходящее испуганно. Те, что сидели возле меня, усиленно пытались отодвинуться, насколько позволяла теснота повозки.

Конвоиры продолжали идти, как ни в чём ни бывало. Они ни на миг не остановили лошадь, которая тащила нашу телегу. Охающую и кричащую от боли, женщину волокло по дороге несколько метров, пока подруги по несчастью, наконец, кое-как помогли ей снова встать на ноги. Дорога, к счастью, как раз шла через очередной лесок. Она поросла мягкой травой, была ровной и гладкой, поэтому ноги и туловище дамы почти не пострадали в результате случившегося. Она шла, как и до падения, не хромая и не скособочившаяся. А вот, с руками явно что-то произошло, так как остаток пути несчастная изо всех своих сил держалась у самого борта, не допуская даже малейшего натяжения верёвки на своих запястьях. Я поневоле оказалась с ней лицом к лицу. Некоторое время, пока все успокоились и снова начали дремать под скрип колёс, я вынужденно смотрела на ползущие по щекам женщины слёзы и страдальческие складки на её лбу. Потом, покосилась на конвоиров и потихонечку, незаметно, протянула за борт руки, нащупала верёвку и, непослушными из-за холода пальцами, стала растягивать впившуюся в кожу запястий дамы петлю, чтобы хоть немного облегчить её мучения.

Наказание беглянок больше не казалось мне не серьёзным или просто нарочито устрашающим. Нет, оно было мучительным и жестоким. А ещё весьма показательным, потому, что все пленницы, сидящие внутри повозки, наблюдали за страданиями провинившихся долгие часы, до самых сумерек.

Лес становился всё гуще, деревья всё выше и мощнее.

Я ещё не видела таких высоченных дубов, с настолько толстыми стволами, что нужно несколько человек, чтобы обхватить их руками. Мои приёмные родители были людьми пожилыми, небогатыми и очень домашними, так что, до сегодняшнего дня, попутешествовать с ними по этому миру как-то не довелось. Кроме нашего подворья и нескольких ближайших к дому улиц, что вели к рынку и храму, я, вообще, мало где бывала. У нас в саду росли обычные яблони, груши и вишни. В городском парке, возле храма, я видела дуб. Мощный и раскидистый великан, он захватил себе в единоличное владение целый пригорок в центре города. Однако, по сравнению с теми дубами, мимо которых мы сейчас ехали, он - просто деревце.

Возможно, подобные деревья росли вокруг обители, в которой я очнулась после попадания в этот мир. Ведь она находилась в лесу, на самой границе между людскими землями и владениями оборотней. Но я этого не помню. Не сохранилась в памяти и дорога в мой новый дом с приёмными мамой и папой. Я тогда совсем не в себе была. Только припоминаю, что мне, десятилетней девочке, тогда надели на кисти полотняные мешочки и перевязали их, как младенчику, чтобы я себя не щипала до синяков. Они не понимали, что я очень хотела проснуться, поэтому пыталась таким болезненным способом прервать затянувшийся сон…