У меня от таких страшилок волосы дыбом встали.

А вокруг дети бегают, играют, хохочут. Вон, две женщины с бельём идут, разговаривают. Какой-то оборотень налегке выскочил к поленнице у забора, за дровами. С заднего двора доносится мирное: «цып-цып-цып!».

Наконец, мы пришли.

- Она опять заболела? – недовольно спросил Хам, едва увидел мои красные глаза и распухший нос.

- Нет. Разревелась, когда старший эконом её девчонку себе забрал. Ник сказал Вам: вечером подойти к нему за деньгами. Ему очень понравился запах девочки.

- Понятно… Хорошо… - Хам отвернулся от меня и задумчиво посмотрел на огонь. – Девочку пристроил, да ещё, за деньги. Просто отлично!

Оборотень сидел в кресле, у камина, довольно покачивал ногой и небольшими глотками пил какой-то дымящийся напиток. Михрютка, вместе со мной, стояла у порога, не решаясь лишний шаг ступить в глубину комнаты.

 - Сегодня корми эту девку получше. Завтра за ней Гер придёт.

- Из воспитательного дома?

- Да. Первое поколение мальчишек достаточно подросло, чтобы познакомиться с женщиной. Не с волчицей же! – противно засмеялся Хам. – Будет им взрослая игрушка на часок в награду за особые заслуги. Гер сказал, что даже немного заплатит мне за эту тощую курицу.

Та-аак…Воспитательный дом – это неплохо, там Ромик. Но, кажется, меня планируют превратить в проститутку для подростков? Только этого мне не хватало! Да что же это такое!

10. Глава 10.

На огромной кухне, где оставила меня Михрютка было жарко, тесно и душно. Мне пришлось снять с себя драгоценную козью шубу. Я свернула её в большой тюк, положила на ларь за печью, и сама пристроилась сверху.

В городской усадьбе Пепельных - это род двуликих, у которых я оказалась в плену - для приготовления еды на всех жителей было приспособлено отдельное помещение в подвале дома с оранжереей на втором этаже. Кроме огромной печи, за которой стараясь быть как можно незаметнее, в уголочке сидела я, заметила две большие плиты. Их топили дровами и углем. Кстати, если я правильно поняла некоторые высказывания поварихи, которая заправляла всем хозяйством в этом аду, чистить кухню от копоти — это была тяжелая и грязная работа троих человеческих женщин, одна из которых скоро должна рожать.

- Тут овощи, там фрукты, в горшке каша с мясом. Бери и ешь, что захочешь из этого. Смотри мне, отсюда – ни ногой! Поняла? – наскоро дала мне указания Михрютка и убежала со словами, – Некогда мне с тобой!

После того, как узнала, что наметил для меня её драгоценный оборотень, Михрютка неуловимо изменилась. Стала разговаривать со мной так, словно, она находится сильно выше по социальной лестнице.

Я уже успела выяснить у женщины Хама, что в воспитательном доме людских мальчишек с раннего детства растят выносливыми, преданными двуликим и очень сильными - как для людей - благодаря постоянным изнурительным тренировкам. Однако, как бы ни был великолепен человеческий мужчина – он никогда не сможет принять вторую или третью ипостась – а значит, он хуже двуликого, в понимании местного общества.

Ещё бы! Получается, Михрютка – что-то типа жены двуликого воина. И если повезёт выжить в родах, то станет уважаемой и любимой матерью волчонка.

А я? Я стану для первых пяти парней из воспитательного дома, которые уже стали достаточно взрослыми для секса, чем-то вроде общей походной жены.

Сидя за печкой, я целый день, и так, и сяк, ломала голову, как мне избежать уготованной ненавистным Ханом мерзкой участи общей женщины, но ни одной идеи в голову не приходило.

«Попытаться сбежать и спрятаться? Так, оборотни, с их-то нюхом, найдут меня в два счёта, хоть в городе, хоть в лесу» - перебираю я немногочисленные варианты возможного спасения и сразу отбрасываю их за непригодностью. – «Умолять Хама? Как?! Эти монстры человеческих женщин ни в грош не ставят, даже беременных!»