Только перед обедом нас, оставшийся десяток пленниц и двух девочек, наконец-то, отвели в аккуратный деревянный домик -туалет в самом конце заднего двора.

Выйдя из козлятника, шли мы следом за Хамом, гуськом, в затылок, мимо хозяйского терема и других построек.

Я с невольным восторгом оглядывалась, рассматривая самобытную архитектуру двуликих. Деревянный терем стоял на высоких каменных погребах и состоял из нескольких частей. Вверху виднелась вышка-смотрильня с фигурной крышей. От центрального здания на уровне второго и третьего этажей по периметру двора шли, соединяющие строения крытые и открытые переходы. По бокам основного строения, что находилось в центре подворья, располагались две симметричные пристройки с шатрами на третьем этаже. Это создавало сказочную композицию вместе с основным шатром посередине. Большое крыльцо, балкон и крытая галерея по периметру всего главного терема удивляли необыкновенно вычурными резными фигурными перилами.

Я успела заметить, слева от центрального терема, стоит ещё один жилой дом. Определённо, его первый этаж используется под хозяйственные нужды. Там оборотни в простой рабочей одежде так и снуют туда-сюда через простые двери. Но второй этаж дома, особенно на фоне ничем не примечательно первого этажа, удивляет панорамным остеклением. Между вторым этажом и центральным теремом был крытый переход по переднему фасаду. Может там самая настоящая зимняя оранжерея? Смотрится очень красиво. Жаль, что Хам шёл слишком быстро, я боялась отстать от остальных, и мало что успела рассмотреть, как следует.

До туалета добежали все, но не все благополучно дождались своей очереди. Мы с Катикой хоть и справились с этими трудностями, но животы у нас ещё долго ныли от перенапряжения.

А после обильного обеда нашествие нюхачей продолжилось.

К закату всех пленниц разобрали.

Оборотни, которые приходили последними, после того, как мы с Катикой остались вдвоём, обнюхивали только меня. Не все. Некоторые покупатели живого товара, издалека, от двери, увидев, кто остался в загоне, разворачивались и уходили, бросая нелестные эпитеты в мою сторону.

- Слабачка!

- Кожа да кости!

- Драная кошка!

- Мощь загробная!

- Дохлятина!

- Коротышка!

- Маломерка!

- Фитюлька!

И самое последнее высказывание, на котором Хам решительно остановил продажу:

- Даром не нужна! Даже с довеском.

Михрютка из Курулайска пришла в козлятник уже поздно вечером, когда подворье и пристройки освещались лишь тусклым светом молодой луны. Она принесла нехитрый ужин: глиняный кувшинчик с молоком и большую свежую булочку, одну на двоих.

Прежде, чем приступить к трапезе, мы с Катикой слёзно попросились у женщины в туалет и помыть руки. Она, к нашему огромному облегчению, не отказала - отвела к деревянному домику на заднем дворе, удивительно привычно ориентируясь в ночной темноте.

- Двуликие прекрасно видят, и днём, и ночью, а нам, людям, нужно приспосабливаться. У них даже фонарей нет на городских улицах, - сказала Михрютка, когда я удивилась её уверенному шагу между тёмными силуэтами дворовых построек.

На обратном пути женщина милостиво подвела нас к бочке с ледяной дождевой водой и разрешила быстренько умыться в ней.

Я рискнула намочить свою шейную косынку и, несмотря на холодный воздух поздней осени, кроме умывания, обтёрла себе мокрой тканью шею и часть груди. Катике помыла только лицо и руки, опасаясь, чтобы она не простыла.

Ожидая пока мы с малышкой съедим булку с молоком, женщина немного разговорилась.

- Хам такой злющий. Рычит так, что я боюсь к нему подходить. С вами, здесь, переночую. Мало того, что глава засчитал ему убитую женщину, как его долю в добыче, так ещё он не знает, что с вами делать. Девчонку твою ещё можно как-то пристроить в семью. В возраст войдёт, глядишь – кому-то понравится. Приёмная семья выкуп за неё возьмёт, вернёт затраты на содержание, может, ещё и в прибыли останется. А ты уже взрослая – больше не вырастешь. А никто из оборотней не захотел тебя взять.