И снова Алекс был прав — зверю лучше на воле. Сытая городская жизнь слишком расслабляла, стирая память о подлинности нашей натуры. Я хотела договориться с волком — ха! Спасибо, хоть горло не перегрыз строптивой самке!

Уже лежа в кровати, я смотрела на узкую полоску неба, окрашенного закатными красками, и четко понимала — я не сбегу от тигра. Да, он сделает больно, обязательно… Но и я не останусь в долгу.

***

В восемь я уже была в офисе Зула. Одетая по-деловому — черные брюки, белая блузка, собранные в хвост волосы и никаких красных губ. Переборщила вчера с «терапией» — не нужно было так вызывающе краситься. Пока пила кофе, прислушивалась к каждому шороху в коридоре и вздрагивала от любого более громкого звука. Секретарь сидела в приемной тише воды ниже травы в ожидании моего визави. Когда я уже устала дергаться и собралась выйти покурить, в приемной послышались шаги. Еле слышные, нечеловеческие, выверенные со швейцарской точностью.

— Доброе утро, — и Правящий пришпилил меня и размазал взглядом от самого входа.

Идеальный, безупречный, в темно-сером костюме и черной рубашке, он прошествовал к столу и уложил на поверхность свою папку.

— Доброе, — кивнула, проследив за ним взглядом.

— А ты быстро исправляешься, — довольная усмешка добавила остроты в наш обмен любезностями, у меня аж запекло в солнечном сплетении.

— Я? — возмущенно вздернула брови.

Понимала, что он всего лишь играет, цепляя меня за живое — чувство достоинства. Маленькое, но чертовски важное!

— Давно ждешь? — не удостоил меня ответа, усаживаясь.

— Только пришла, — выпалила обиженно.

И вот тут его усмешка расцвела во всей красе — мы оба понимали, что я вру, потому что пытаюсь делать вид, будто мне все равно.   

— Кофе? — пропищала секретарь от входа.

— Да, спасибо, — обернулся он к двери, от чего женщина стала выглядеть еще более несчастной.  — С солью и перцем.

— А как же сахар? — уселась я рядом.

— Сладкое я люблю на десерт, а не вместо.

В глубине его золотистых глаз тлел злой уголек. Темный, колючий… Именно от этого начинал дергаться мой внутренний зверь. Это было что-то не особенно скрываемое, скорее, предупреждение для всех остальных — не связываться, ведь такая злость не берется из пустоты. Она взращивается годами и держится стальной волей под контролем. То, что Алекс контролировал себя на все сто — сомневаться не приходилось. Сложно представить, что может заставить его выйти из себя и выпустить эту силу наружу. Я уже начала склоняться к мысли, что оборотни-мужчины нашего Института пали случайной жертвой отголосков его силы, а не намеренного воздействия.

— Не надо меня изучать, — прорычал он, перехватывая мой внимательный взгляд, и жестко добавил,  — не трать мое время.

Боялся меня?

— Зачем тогда вчера ушел, раз у тебя такое ценное время? — нахмурилась я, еле сдерживая волну негодования.

— Мне тебе отчитываться, куда и зачем я ушел?

Он даже не повысил голос, но показалось, будто залепил пощечину.

— Мое время, между прочим, тоже не бесконечно, — возмутилась я.

— Давай не будем выяснять, чье время стоит дороже, — оскалился Алекс. — Делай свою работу. — Он выделил каждое слово так, будто оно было последним в нашей с ним истории.

— Я не набивалась к тебе в помощники с договором, не разговаривай со мной в таком тоне, — прорычала, чувствуя, как полыхают щеки.  

— Но и не сильно сопротивлялась, — внезапно улыбнулся он, довольный эффектом.

— Нравится, когда сопротивляются? — сузила глаза, но остановится не могла.

— Нравится, когда ты сопротивляешься!

Как я оказалась в его руках — едва ли поняла. Он вскинул руку, потом — рывок, и я уже упираюсь ладошками в его грудь.