– Отстань, – тихо сказал он.

Я улыбнулась сквозь внутренний трепет. Ну, хотя бы я почти подобралась к ноге.

– В следующий раз говорите: “Отстань, Элана”. Тогда мне будет намного приятней, – мило улыбнулась я.

Генерал поднял брови, чуть удивленный, и спросил:

– Намного приятней что?

– Отстать, – повторила я, спокойно вставая и делая шаг вперед. – Не мешать вам и дальше погружаться в вашу бездну отчаяния, из которой вы никак не хотите выбираться.

Генерал посмотрел на меня с недоумением, и в его глазах мелькнула искра интереса – несмотря на всю его горечь и усталость.

– Ты действительно не понимаешь, что я не могу позволить себе быть таким, – произнес он, голос его звучал как тихий шепот, наполненный усталостью и горечью. – Я был сильным, я был героем, я был драконом. Да я крепости мог по кирпичам разбирать… А теперь…

– Теперь вы просто человек, – перебила я мягко, – и это нормально. Каждый из нас проходит через трудности, и важно уметь признавать слабости.

Он вздохнул, и я заметила, как его плечи немного расслабились.

– Ты не знаешь, что такое быть на моем месте, – произнес генерал, и в его голосе зазвучала горечь. – Ты не знаешь, что значит потерять все.

– О, поверьте! В деле «потерять все» я – непревзойденный мастер! – вдруг в памяти всплыло, как однажды я оказалась в этом мире, где каждое утро – битва за выживание.

Говорят, выносить мусор на ночь – плохая примета. Так говорили мне бабушки, требуя, чтобы заветный пакетик непременно благоухал в прихожей до утра. Видимо, они что-то знали про открытые люки, которые сложно заметить в темноте. Я была уверена, что после тихого писка и падения я очнусь в травматологии, а врачи будут между собой шептаться: «Какашечка». Но я пришла в себя с отбитым копчиком посреди незнакомой улицы, одна, без друзей, без родных, без квартиры – зато в теплой куртке и с ключами в кармане. Ключами от квартиры, которая осталась где-то в другом мире.

– А что ты потеряла? – спросил генерал.

Так, интерес уже хорошо. Потихоньку налаживаем диалог.

Я вздохнула и ответила:

– Дом, близких, родных, друзей и немного нервных клеточек. Однажды мне пришлось начать жизнь с чистого листа, – я улыбнулась.

Старушки любили мою болтовню. А самые словоохотливые делились со мной семейными секретами, от которых у маньяков волосы дыбом вставали, а список фобий расширялся.

– Могу я осмотреть вашу ногу? – спросила я. – Или мы еще не перешли на нужный уровень доверия?

Генерал покачал головой, словно отгоняя навязчивую мысль.

– Какое тебе дело до моей ноги? – буркнул он. – Неужели ты не думаешь, что я не догадываюсь? Что я не знаю, за что тебе платит моя жена?

– Моя жена платит тебе не за то, чтобы на ее месте была ты. Чтобы ты сидела здесь со мной вместо нее. Избавила ее от необходимости проводить здесь со мной дни напролет, – произнес генерал. В его словах чувствовалась горечь. – Так что весь дом – в твоем распоряжении. Делай что хочешь, получай деньги. А меня – не трогай. Договорились? Так вот, мне нужна она, а не ты.

Все сиделки сталкиваются с одной морально-этической проблемой. Нельзя вот так вот спокойно взять и, сидя возле больной бабушки, ткнуть пальцем в портреты своих работодателей и рассказать всю правду об истинном отношении к ней ее любящей семьи: «Вася сегодня предлагал придушить тебя подушкой!», «Лена называла тебя «старой клюшкой» и рылась по шкатулкам в поисках фамильных драгоценностей!». Но иногда так и хочется сказать правду!

– Скажите, почему вы не хотите, чтобы, пока ее не было, я посидела с вами? – мягко и ласково спросила я. – Зачем вы так настроены против меня? Я ведь не враг. Я здесь, чтобы помочь, а не навредить.