– Вот видишь, дон Иегуда, – сказал он, – мы с твоим сыном отлично понимаем друг друга. Может быть, отдашь мне его в пажи?

Донья Ракель, похоже, была в замешательстве. Остальные тоже с трудом скрывали изумление. Алазар, чуть ли не заикаясь от радости, выдохнул:

– Ты не шутишь, дон Альфонсо? Ты и взаправду хочешь стать моим добрым господином?

А дон Иегуда, который и не чаял, что его давнее желание осуществится при столь неожиданных обстоятельствах, отвесил королю низкий поклон и сказал:

– Это величайшая милость, твое величество!

– Мне показалось, дочь моя, – заметил в тот же вечер Иегуда, – король, наш государь, беседовал с тобой достаточно любезно?

Донья Ракель отвечала откровенно:

– На мой взгляд, король был чрезмерно любезен. Он меня даже напугал. – Тут она пояснила: – Он задумал восстановить свой загородный дворец Галиана и хочет, чтобы я помогла ему советом. Разве это не… не… не довольно странное предложение, отец?

– Довольно странное, – признал Иегуда.

В самом деле, через несколько дней Иегуду и донью Ракель пригласили вместе с другими поехать в Галиану. На этот раз дон Альфонсо был в окружении большого общества, и, когда все осматривали сад и дворец, он почти ни слова не сказал донье Ракели. Зато часто обращался с вопросами к неуклюже-болтливому садовнику Белардо, чьи ответы потешали гостей.

Когда осмотр поместья был завершен, на берегу Тахо устроили обед. Под конец трапезы король, сидя на пне, с наигранной торжественностью возвестил собравшимся:

– Божией милостию уже целое столетие сей град, Толедо, находится в Наших королевских руках. Мы соизволили сделать его Нашей столицей, Мы отстроили его, укрепили, оградили от набегов неверных. Однако, преуспев на поприще чести, веры и в ратных подвигах, Мы до сих пор не имели досуга, дабы обратиться к другим делам, кои, пожалуй, можно счесть за роскошные излишества, однако королям подобает роскошь и величие. Чтобы далеко не ходить за примером, сошлюсь на то, что Наши друзья из южной страны, дон эскривано и его дочь, глядящие на Наши города и здания взором посторонним и непредвзятым, сочли Наш королевский замок в Бургосе голым и неуютным. И вот в минуту досуга Нашему Королевскому Величеству пришла счастливая мысль отстроить Наш заброшенный Паласио-де-Галиана, сделать его еще красивее, чем был он прежде. И да узрит весь свет, что Мы больше не прозябаем в нищете, что и Мы способны возводить роскошные строения, ежели у Нас явится к тому желание.

Столь длинные и гордые речи дон Альфонсо произносил разве что во время государственных церемоний, и гости, мирно сидевшие на берегу за остатками трапезы, были немало изумлены.

А король обратился к Иегуде, уже без излишней торжественности:

– Что ты по этому поводу думаешь, мой эскривано? Ведь ты знаток в таких делах.

– Твой загородный дом Галиана, – неторопливо начал дон Иегуда, – расположен в прекрасном месте. Прохлада реки отрадна, вид на твою славную столицу великолепен. Потратить труды на восстановление сего дворца было бы удачной затеей.

– В таком случае Нашему Величеству угодно восстановить Галиану, – недолго думая, решил король.

– Но есть одно препятствие, государь, – почтительно возразил Иегуда. – У тебя много отважных солдат и прилежных ремесленников. И все же твои мастера и ремесленники еще не достигли искусства, которое позволило бы отстроить сей дворец так, чтобы он был достоин твоего величия и твоих желаний.

Лицо короля омрачилось.

– А твой собственный большой дом? – спросил он. – Ведь ты же отстроил его в краткий срок, и отстроил роскошно?