— Ты… — Феррон хотел что-то сказать и не смог. Да и я — тоже, к горлу подкатил ком, а слезы лились ручьем. Мне было легче. Потому что через них уходило горе. А вот драконам не положено плакать. Они же сильные и могучие, и еще самые красивые. — Спасибо…

— И тебе! — всхлипывая, прильнула к мужской груди. Голос дрожал, и каждое слово давалось с трудом. — Оказывается, у тебя тоже есть сердце…

— А у тебя, Эрмина? У тебя оно есть? — прошептал, стискивая меня в объятиях.

Руки жадно прошлись по спине и замерли на ягодицах. Его губы нашли мои, но не вторглись нагло и жестко, как обычно происходило, а прикоснулись нежно, будто заново открывая для себя их вкус. Правая его рука переместилась ко мне на затылок, сминая пальцами локоны, левая — легла на открытую часть спины. Будто удар током по нервам, я судорожно вздохнула и распахнула намокшие от слез глаза, встретилась с темнеющим стальным взглядом, полным надежды и голодного неутолимого желания.

— Только не здесь, — ответила на выдохе, и дракон чуть заметно кивнул. Подхватил меня на руки и понесся обратно по каменной тропинке к той самой беседке, откуда мы недавно ушли.

Бокалы и вино уже давно исчезли, прибранные домовым, да и если бы остались, это уже не имело значения. Феррон опустил меня на край стола, аккуратно, попеременно касаясь ног, затянутых в тончайшие чулочки, задрал подол и развел бедра в стороны, пристраиваясь между ними.

Следом настал черед верхней части платья. Жалобный треск подсказал, что с застежкой кое-кто не справился. Но жаркие губы уже прильнули к моим губам, и я позабыла об этой мелочи, тая от ласковых и еле сдерживаемых прикосновений. Я четко помнила, как раньше Фер впивался и клеймил нежную кожу на шее и груди. Теперь же он обрушился жадной нежностью, наверное, впервые заботясь обо мне и стараясь не причинять боли.

— Фе-ер! — простонала, когда он вобрал в себя чувствительный сосок и слегка прикусил зубами твердую горошину.

Я впилась ногтями в мощные плечи, изогнулась, под острой лаской, обхватила ногами его бедра. А дракон вдруг чуть отстранился и подул на влажную кожу, а после накрыл ладонью и стиснул грудь так крепко, что внизу живота приятно заныло. Ему нравилось вырывать из меня стон за стоном, исследовать и сминать мое тело. Каменная упругость терлась о тонкую преграду батистового белья, а я боялась себе признаться, что уже горю желанием ощутить эту твердость в себе. — Фер, пожалуйста! — я сама коснулась застежки на брюках, и невольно отметила, как вспыхнули торжеством грозовые озера, а лицо дрогнуло в довольной ухмылке.

Ну и пусть! Здесь и сейчас я чувствовала потребность быть с ним, и мое желание близости ничуть не уступало драконьему.

— А-ах! — мое беспомощное копошение и похожая неудача с застежкой привели к тому, что дракон рывком, так, что мелкие пуговички разлетелись по сторонам, избавился от преграды и вошел в меня единым слитным движением. — Да… Пожалуйста! — взмолилась, чтобы он продолжал и… похоже, мои просьбы пришлись ему по душе.

Ритмичные толчки, яростные и слегка болезненные, заразили особенным азартом, подкрепленным нарастающей пустотой в животе и жаром медленно закручивающейся спирали в самом чувствительном месте. Негромкий всхлип-полурык дракона слился с моим протяжным стоном, и я задрожала от желанной разрядки, стискивая мужчину бедрами и мышцами так, словно хотела его раздавить.

— Это было так… — запнулась, подбирая подходящее слово, но так его и не нашла. Несмело улыбнулась и убрала пальцами капельки пота, что выступили на лбу мужчины. Коснулась налипших на кожу мокрых прядок волос, погладила по щеке и провела по губам, на которых виднелись мелкие ранки от укусов. — Потрясающе хорошо? — засомневалась, потому что дракон молчал, никак не реагируя на мои слова. Он еще находился внутри меня, не такой грозный, как мгновение назад, но все же. Влага, стекающая по бедрам, говорила о том, что и он получил удовольствие. Тогда откуда такое недоверие… даже не так — неверие во взгляде?