– С чего такие выводы, барышня? – Аристарх Эммануилович засмеялся. Он давно перестал обижаться на бестактность людей, не умевших видеть глубинную суть человека и событий.

– Детишек и внуков-то не нажили, – сиделка покачала головой, не пытаясь скрыть осуждения, с каким она относилась к бездетным людям.

– Нажитое мной, куда более значимей, чем некоторые детишки, барышня.

– Что вы такое говорите?

– Я давно живу на свете и немало повидал. И вам-то стоит не упреками в чужой адрес кидаться, а прекращать таскать из моего серванта серебряные ложки. Знаю я, зачем они вам: сынок-то в свои тридцать лет на работу уж должен был устроиться.

– Я…, – женщина замялась, не имея, что ответить. Правда отнимала у неё дар речи.

– Так что о детишках помолчали бы.

Профессор указал сиделке на дверь, чтобы та не мешала ему сосредоточиться на письме, адресованном новой владелице словаря.

Фотографии обостряли чувства, и как оказалось, их накопилось в избытке. Страсть сменилась более сильным чувством, вставшим на сторону ненависти. Ей он и отдал предпочтение.

Распечатав на принтере портретную фотографию, он вложил её в файл вместе с письменным сопровождением, и набрал номер водителя. Тот не заставил себя ждать и показался в дверном проеме.

– Возьмешь билет на самолет до Украины. Точный адрес моего земляка записан. Доставишь ему этот файл. И не вздумай что-то ляпнуть лишнее.

– Понял, босс, – молодой парень прытко выхватил файл и помчался по коридору, будто от скорости его передвижения зависел исход событий.

Дамир приблизился к окну и стал разглядывать облака. Он всегда так делал, чтобы унять тревогу. А та имела полное право проникать в него все сильнее, и он прекратил сопротивляться ей, считая должным переболеть всеми чувствами и эмоциями, которые в нем вызвала Вероника. Блондинка с зелеными глазами выглядела, как и надлежит роковой женщине, броско, но вместе с тем изящно. И она знала о том, какой являлась её суть и безжалостно пользовалась ею, отравляя чужие жизни.

В нем по-прежнему остался впрыснутый в его тело яд. Он был отравлен этой женщиной и потому ночами видел её во снах, а наяву ощущал запах духов, которыми она пользовалась. Он хотел уничтожить её образ, полагая, что тогда яд утратит силу своего воздействия.

Неожиданные звонки гарантировали получение нелишних сведений. Так происходило в его практике. Иного он не ожидал, когда услышал в телефоне голос молодой женщины. Невольно он вспомнил её внешний облик и поймал себя на мысли, что испытывает к ней симпатию. Но также он не позабыл, что не имел на неё никакого права.

– Слушаю вас, мисс Нора.

– Мистер Гриэн, у меня имеется для вас нечто интересное.

– По поводу чего?

– Вы интересовались у меня о мамином парфюме.

– Да-да, – адвокат миссис Хоннор поддался влиянию отвлеченных мыслей, но полагал, что собеседница этого точно не поймет.

– Так вот я хочу вам передать записи об этом парфюме, – позвонившая женщина и в самом деле не почувствовала в голосе собеседника отсутствие сосредоточенности.

– Они касаются персоны человека, что купил духи?

– Нет. В записях содержится имя их первого владельца и краткая история создания.

– В моем деле эта информация мало, чем пригодится.

– К сожалению, ничего большего я не знаю, – в голосе Норы послышалось разочарование.

– Не торопитесь с выводами, – мистер Гриэн решил не отступать от своего принципа и принять предлагаемые сведения, а заодно ещё раз повидаться с обладательницей милой внешности, чтобы оценить правильность своих предположений, – я не откажусь ознакомиться с этими записями.