— Чего ты добиваешься? — на секунду прикрыв веки, борюсь с пожаром, что разрастается в груди. — Хочешь поиздеваться? Понаблюдать за мной в роли санитарки? Я ею и без этого была, пока ты лежал в отключке.

— Думаешь, мне это всё в кайф? — Грей делает нервный шаг навстречу, будто кидает какие-то претензии. — Вымаливать помощь? Не в состоянии снять грёбаные шмотки и помыться?

«Не смей! Не смей вестись на это!» — умоляю себя мысленно, ведь его слова кажутся разумными и даже слегка вызывают жалость. Давят на встревоженную совесть.

— Не могу... — мой голос звучит как позорная мольба.

Внутри всё клокочет от злости — на себя, на него. Низ живота стягивается тугим узлом волнения. Я устала от происходящей жести, от того, как он смотрит и давит.

— Это необходимость, а не дебильная прихоть, — подводит итог Джон, остановившись в нескольких шагах. Ощущение, что не оставляет права выбора, делая его за нас обоих. — В чём проблема? Ты видела меня голым и до, что изменилось сейчас? Боишься не устоять перед неотразимостью сексуального Джона Грея?

— Господи, ты невыносимый, — фыркаю, закатив глаза.

— Стараюсь для тебя, док, — и снова эта нахальная улыбка, наполненная победной усмешкой.

— Хорошо, — сдаюсь за неимением альтернативы. Если Грей действительно навернётся, и его физическое состояние усугубится, — в первую очередь это доставит проблем мне. Надолго оттянет срок возвращения домой, чего бы не хотелось. — Но буду я просто стоять рядом, ничего не делая, понятно?

— Обещаю не приставать, — поднимает ладони вверх в сдающемся жесте. — Если только ты сама не попросишь.

— Джон! — взревев, борюсь с желанием хорошенько проехаться кулаком по его надменной роже.

— Шучу-шучу, — спешно оправдывается, указывая рукой в сторону ванной комнаты. Мол, проходите.

И я правда направляюсь туда первой, чтобы подготовить всё для купания, но слышу брошенное за спиной:

— Наверное.