Резко пронзившая кожу боль помогает отвлечься, так я удерживаю себя в реальности, не позволяя разуму удариться в безудержную истерику. Барахтаюсь, так сказать, на плаву, не переходя черту. Я делала так, когда лежала в больнице после травмы. Тогда это было единственное, что я могла контролировать в разрушившейся жизни.

Лишь почувствовав невыносимую пульсацию, разжимаю челюсть и трясущимися пальцами открываю кран. Ополаскиваю лицо прохладной водой, окончательно успокаиваясь.

— Адалин! — резкий крик Ноя, как гром среди ясного неба, доносится с первого этажа. — Адалин, скорее! — зовёт он более тревожно.

Я замираю в той же позе, склонившись около раковины. Сердце пропускает удар от охватившего тело волнения. Не помню, каким образом спускаюсь вниз, перепрыгивая через ступеньки, всё в густом тумане от паники. Боль от удара плечом о дверной косяк слегка отрезвляет, заставляя прийти в себя.

Вбежав в комнату Джона, первым делом я вижу Ноя, стоящего рядом с кроватью и растерянно глядящего на него. Едва ли успеваю отдышаться, как вдруг раздаётся звук. Слабый, но отчётливый. Приборы, до этого мерно отсчитывавшие секунды молчаливого состояния пациента, вдруг изменяют ритм. Один писк, второй.

Я перевожу взгляд на Джона в тот самый миг, когда его пальцы шевелятся, как будто пытаются ухватиться за плед.

— Что ты сделал? — в горле пересыхает, словно я не пила целую вечность. — Ты что-то вводил ему?

— Ничего! — в замешательстве отвечает помощник. — Я ничего не делал!

На ватных ногах спешно подхожу ближе, до конца не осознавая, что это не сон или галлюцинация. Ной обходит постель, вставая по другую сторону.

— Джон? — зову неестественно тихо, боясь разрушить момент происходящего.

Мужские ресницы заметно вздрагивают от моего голоса. Веки слегка приподнимаются, но тут же опускаются обратно. Ощущение, что это малейшее движение отняло у него все силы.

— Грей, дай знак, если ты меня слышишь, — голос предательски дрожит, но мне плевать, ибо Джон делает очередную попытку. Теперь его рука двигается чуть заметнее, он явно прилагает все усилия. — Не торопись.

— Чёрт… — выдыхает Ной.

— Я рядом, — хватаю дрожащую ладонь и крепко сжимаю, чтобы Грей чувствовал меня.

Писк приборов становится чаще, вызывая по коже морозные мурашки. Кажется, что я не могу дышать от волнения. Мною овладевает радость вперемешку с облегчением и в то же время неописуемым страхом.

Секунда — и вдруг... Джон открывает светлые глаза.

11. Глава 3.1

Жизнь — это не кино, и чудес в ней не случается. Сегодняшняя ночь тому прямое подтверждение. Она оказалась самой сложной за всё пребывание на Аляске. Без понятия, что хуже: то, что Джон не приходил в себя, или то, каким образом происходило его возвращение.

Безумно медленно и очень волнительно...

Сначала пациент просто открывал глаза, реагировал на голос и прикосновения. Делал слабые попытки пошевелиться, но не более. Его дыхание менялось со скоростью света: то становилось глубже, то сбивалось в своём ритме.

Через несколько часов мутный взгляд был расфокусирован, но Джон уже делал попытки заговорить осипшим, невнятным голосом. В его голове явно запустился процесс восстановления цепочки событий, несмотря на спутанность сознания.

В какой-то миг, судя по всему, к нему вернулись последние воспоминания о произошедшем (а это именно момент нападения), и Джон запаниковал. Его красивые голубые глаза, с казавшейся внутри бездонной пустотой, бегали в разные стороны. Руки дрожали, и ощущалось явное волнение, как будто всё тело пробирал мелкий тремор.