– Это ирбис… Зверь пустоши… Они все убийцы! Воплощённое зло! Мой брат погиб, защищая границы от налётов этих дикарей. Почему мы должны держать его здесь? Кормить! Нам самим едва хватает еды!

“Они называют его злом…” – мысленно подмечаю я. И странное чувство зарождается в груди – смесь удивления и сопричастности.

Он чудовище… Они все это твердят. Кто-то смотрит с настороженным недоверием, кто-то – со злостью и обвинением. И абсолютно все – с ужасом…

Ах, вот как это выглядит со стороны! Я привыкла, что здесь только меня называли злом. Только в меня тыкали пальцем. А теперь про меня забыли, потому что я – “на исправлении”, а здесь – “чудовище во плоти”.

Чудовище, которому, очевидно, плевать, что его считают злом. Судя по взгляду, он желает подтвердить и укрепить это звание, растерзав всех на кровавые ошмётки. И на меня он смотрит так же, как на всех, не зная, что я тоже маленькое зло.

Не зная…

“Он единственный не знает”, – понимаю вдруг я.

А даже если узнает – для него это ничего не изменит, ведь он чудовище с большой буквы. Куда более страшный, чем я. Для него я – слабая маленькая служительница обители.

Впервые я вдруг стала обычной. Как все.

Это было неожиданно приятно. Это ощущалось так, будто внутри живота собрались пузырьки и тихонько лопались, заставляя меня вздрагивать.

Я понимаю, что мои эмоции странные – снова неправильные, как я вся. И я должна думать и чувствовать иначе. Должна смотреть на ирбиса, как смотрят другие – вон, солдаты обители скалят волчьи клыки и держатся за эфесы мечей, готовые чуть что – пустить оружие в ход.

Ирбисы – наши враги.

Дикое племя оборотней-барсов, обитающее в ледяной пустоши и совершающее частые набеги на богатые земли Руанда. Многие солдаты, кто лечится здесь, пострадали от их клыков, мечей и ледяной магии.

Женщины-служительницы показательно плюют в сторону барса, ведь немало их сыновей, мужей и братьев погибло в боях с этими дикими кочевниками.

Зверь в клетке скалит белые клыки, напрягает могучие мышцы так, что трещат цепи. И неожиданно одна трескается…

А в следующий миг вдруг оборотень с рёвом начинает метаться в клетке, заставляя всех отшатнуться, а кого-то даже упасть в снег. Никто не успевает среагировать, как его стальная тюрьма уже переворачивается. Прутья сминаются, и зверь выскакивает наружу, сотрясая воздух рёвом. Охрана кричит, сёстры в ужасе бросаются врассыпную, и только я неподвижно стою, забыв, как дышать.

Командир рявкает, отдавая приказ. Солдаты уже призывают магию.

Воздух вспыхивает сложной вязью, которая устремляется к мчащемуся к воротам зверю. Магия нитями опутывает мощное тело, вминаясь в мышцы до крови. Ирбис ревёт, трясёт головой, его спину сотрясает от ударов синих молний. Раз. Второй! И вот, сцепив челюсти, зверь валится на белый снег, теряя сознание.

Из его пасти вырывается облачко пара, и тело начинает преображаться.

Оно уменьшается в размерах, чёрно-белая шерсть исчезает, обнажая человеческую кожу, испещрённую белёсыми шрамами. Позвоночник выпрямляется, изогнутые когти втягиваются в пальцы. Сверху возникает изорванная рубаха, вся в бордовых разводах. Судя по всему, спину мужчине исполосовали хлыстами.

Спустя три удара сердца, на снегу уже лежит не зверь, а человек. Мужчина.

Его крепкие, тренированные боями мышцы бугрятся рельефом. Чёрные волосы с редкими белыми прядями разметались по снегу. А лицо даже в бессознательном состоянии искажено от ярости.

Это лицо…

У меня пересыхает во рту.

Я видела это лицо сотни раз. Его невозможно забыть. Невозможно перепутать! Оно снилось мне слишком часто… мучило ночами! И вот – его обладатель здесь. Передо мной.