У сводной сестрицы имечко вообще, интересное - Неола, я сократила до Ола, хотя, судя по полному имени, она считает наоборот. Ола младше меня на год, и вначале мы даже подружились, но влияние Клары бесследно не прошло, довольно скоро дружба наша иссякла. Да и с чего бы ей крепнуть, когда одна – мамина принцесса, а вторая – проклятое отродье?

Отдельного рассказа заслуживает сводный братец. Он старше меня на два года. Зазнайка невероятный, а чего зазнаваться, когда пришлые? Из всего добра, что при нём было - маленький фанерный чемоданчик со сменными штанами да рубашкой, а ботинки, вообще, единственные, в них и явился.

Имя, правда, мне понравилось: Алессандро, что означает: мужественный, как у великого полководца. Пока был подростком, я особенного внимания на него не обращала. А чего смотреть на тощего долговязого мальчишку, может и симпатичного, конечно, но который строит из себя незнамо кого?

Тем более, мачеха заваливала меня постоянной работой по дому. Именно меня, Ола, видите ли, ещё мала, хотя для мытья полов или окон разница в год, по-моему, роли не играет, а для Санди, как она ласково называла сына, это - не мужское дело.

Вот такая образовалась у меня семья, так мы и познакомились с Алессандро…

Отец в учреждённые Клариссой правила не вмешивался, потому что, будучи капитаном и хозяином шхуны, вечно пропадал в море.

Море - единственный источник дохода для людей, живущих на берегу, оно кормит и даёт заработать. Отцовское судно регулярно фрахтовали для грузоперевозок, он надолго уходил в плавания, потом возвращался, привозя заморские гостинцы, и рассказывал о дальних странах. Его рассказы больше походили на сказки, слишком уж диковинная жизнь в тех краях, чудная, непривычная.

Эти его короткие приезды домой становились долгожданной отдушиной, потому что при нём Кларисса не смела меня гнобить, и старалась хотя бы делать вид, что относится так же, как к своим детям...

И вот главная Клариссина гордость и забота несколько минут назад чуть не испустила дух, если бы не моя доброта. Наверное, до сих пор ползает по песку и давится морской водой. Интересно, как он тут очутился? На лодке что ли поплыл? Уж чего-чего, но особых талантов в плавании за сводным я не припомню, да и рвения к водным процедурам тоже. Это чудо, что он оказался на моём острове! Только вот зачем?

2. Глава 2.

Я уже смирилась с одиночеством, и даже научилась им наслаждаться. Зачем люди, если от них одно зло? Пренебрежения и насмешек мне хватало с ранних лет. Почему? А почему белую ворону не принимают в стаю? Загадка…

Время шло, и вот мне уже шестнадцать. Я превратилась в девушку, но увы не похорошела. Как была тощей костлявой дылдой, так и осталась. Кларисса уже даже отцу выговаривала,

- Посмотри, Арно, что за чудо выросло! Издалека, как цапля на болоте. Ноги длиннющие, колени масластые, ни попы, ни груди, ростом почти с мужика, и с лица не красотка. Что и есть, так одни глазищи. Да и те, не как у нормальных людей, не карие, не зелёные, а какие-то рыбьи, то ли серые, то ли голубые. А отстоят друг от дружки так далеко, словно и впрямь, рыба.

- Помолчи, Клара, - осекал обычно он, - не тебе судить о женской красоте. Индри в мать пошла, а ведь я когда-то в неё влюбился, - потом добавлял себе под нос, - и до сих пор люблю…

Ещё два года красоты не прибавили, и в восемнадцать я по-прежнему напоминала угловатого мальчика-подростка с почему-то длинными волосами. Одна и гордость - волосы: густые, волнистые, цвета спелой пшеницы. Но этот аргумент невелик в споре с ровесницами, да и со сводной сестрицей. Если честно, я завидовала.