В деревню вошли – тихо, как на кладбище. Утро раннее – все спят. Но тишиной наслаждались недолго. Дворовые псы, словно ожив, громыхнули цепями, залаяли, один другого злее, в некоторых окнах показались заспанные лица. Когда миновали третью по счёту избу, за забором закукарекал петух. Второй поддержал его, потом третий, четвёртый… Две псины выскочили как из-под земли. Косматые, злые, вот-вот набросятся. Женька прикрылся сумкой, Софья прикрикнула. Одна собака, небольшая дворняга с торчащими ушами и острой мордой, притихла и завиляла хвостом.

– Признал, – пояснила Софья. – Это Буяша – Дарьи Чеботарёвой пёс. А ведь больше года меня не видел.

– Зато этот не признал, – продолжая удерживать сумку перед собой, пролепетал Женька. – Того и гляди вцепится.

Второй пёс продолжал яростно лаять и кружить у самых ног Софьи. Крупный ухоженный гончак с гибким и сильным телом.

– Этот может. Ты виду не показывай, что испугался, а то точно вцепится. Это Корел – Рыковский пёс. Они сами нас не очень-то любят, вот и собаку свою науськали. Он и на меня, и на отца всю жизнь лает, только куснуть остерегается. Знает, что это ему с рук не сойдёт. А вот тебя может хватануть…

– Тебя, похоже, здесь каждая собака знает, – Женка усмехнулся.

– Ну, конечно. Я же выросла здесь.

– А ты, значит, тоже всех собак изучила, даже с родословной. Непременно опишу это в твоей статье.

– Ну, тебя, – Софья зашагала быстрей, – и чего я тебе помогаю?

– Ладно-ладно, шучу, – Женька тоже ускорился, собаки вскоре отстали.

За десять минут они прошли половину деревни. Избы неброские, но добротные. То там, то тут техника: тут трактор, тут косилка, там старенький грузовик. Вдоль берега с дюжину катеров да лодок, небольшая пристань с мостком. Дорога вдоль реки выстелена щебнем. Все дворы с оградой, за заборами постройки с резными окнами, за ними огороды, за огородами лес. Громыхнула щеколда, на пороге ближайшего дома появилась женщина. Круглолицая, в руках ведро с какой-то бурдой. Увидела молодую пару, поставила ведро, подошла к забору.

– Сонька, ты что ль?

– Я, тёть Вер, вот отца навестить приехала. Что-то не пишет долго, вот я и обеспокоилась.

– Так пропал он, батяня твой. Говорят, что в тайгу ушёл. Хотя не все верят. Куда ему с клюшкой-то егоной? Тут ведь у нас в последнее время такое твориться. По этому поводу даже участковый твой приезжал, всех расспрашивал.

Женька перевёл взгляд на Софью, лицо девушки побелело.

– Сашка? И чего же он выяснял?

– А всякое такое и выяснял. Ну, по поводу… А эт чё? Кто ж с тобой таков? Не иначе – жених, – женщина уставилась на Женьку.

Софья махнула рукой.

– Да какой там жених. Так – в автобусе познакомились. Он по своим делам приехал, просил дорогу показать. Ты мне про отца расскажи, куда подевался?

– По делам приехал, говоришь? А чё за дела?

– Журналист я. Из Москвы. Буду статью про вас писать, – встрял в разговор Женька.

Женщина поправила платок, выпрямилась.

– Журналист? С самой Москвы?

– Вы сказали, что у вас тут такое твориться. Это вы про что?

– Я сказала? – женщина прижала к груди растопыренную ладонь. – Да ничё я вроде не говорила.

– Тёть Вер, ты мне про отца скажи. Ты сказала в тайгу ушёл. Кто так говорит? И что Сашка Сомов спрашивал?

– Сомов? Спрашивал? А я почём знаю? Он ведь не меня расспрашивал, а этих… Чеботарёвых… Ой, чего это я? – женщина огляделась, увидела оставленное ведро, махнула рукой и засеменила в сторону сарая. – Некогда мне с тобой, Сонечка, болтать. Пора скотину кормить, а про батяню твоего я боле ничего не знаю.