Егору приходится выкрутиться и заставить меня прикрыть эту красоту мягким пластырем телесного цвета. И выглядит это смешно. Даже не сдерживаю смех, когда в очередной раз смотрю на своё отражение в зеркале.

            Пластырь телесного цвета прекрасно выделяется на фоне раскрасневшегося лица.

— Спасибо, — на секунду я даже забываю, что это тот самый Холодов, которого я когда-то до смерти боялась.

            На губах играет легкая улыбка, но когда я вижу, что внимательный взгляд серьезно заострён на моем лице, становится не по себе. Неужели, все-таки узнал?

            От одной этой мысли по телу пробегают неприятные мурашки.

9. 8

        Семь лет назад

    Смена в лагере не отличается ни от одной из множества других, уже проведённых здесь. Единственное - это мой проснувшийся талант к рисованию. Правда, судя по тому, что я вижу сейчас перед собой на альбомном листе, его попросту нет. Но от этого желание взять в пальцы карандаш и рисовать что-то из того, что яркими картинками всплывает в голове, никуда не пропадает. Наоборот, ощущаю воодушевление, стоит только присесть отдаленно от остальных и коснуться грифелем чистейшего белого простора. 

            Словно в мультике в один момент создаётся ощущение, что вокруг головы начинают летать птички, от появившегося резкого головокружения и неприятной ноющей боли. Зарываю глаза и касаюсь ушибленного места. 

— Ты в порядке? — слышу чей-то голос, но не пойму чей из-за того, что в ушах немного звенит. — Прости, я случайно. Отвести тебя в медпункт?

            Открываю глаза и вижу перед собой Холодова. Кто-кто, а он обязательно каждый год попадает со мной в одну смену. Или же, аналогично мне, проводит здесь все лето. Кажется, он местный и живет тут со своим дедушкой, пока родители устраивают жизнь в большом городе.

— Слышишь меня? — обеспокоено спрашивает, внимательно вглядываясь в глаза. 

            У него они самого обычного карего цвета. Но если что-то такое, что постоянно не позволяет оторвать взгляд. Смотрит он так, будто способен залезть в твою голову, и узнать все-все сокровенные секреты. Постоянно ощущаю, что щеки начинают печь от такого взгляда, но по-прежнему не могу его отвести.

— Слышу, — отвечаю, немного отодвигаясь в бок, потому что становится неловко от такой тесной близости. Кажется, настолько вблизи ко мне Егор ещё никогда не был.

— Не нужен мне медпункт, — бросаю взгляд в сторону, и понимаю, что причина моей головной боли, мяч, брошенный Холодовым.— От этого ещё никто не умирал.

— Мало ли, — виновато улыбается он. — Точно все в порядке? Голова не кружится?

— Нет, — нагло вру. — Иди уже, тебя ждут.

            Замечаю, как за нами наблюдают все, кто играл в мяч. В том числе, девушка Холодова — Аня Морозова. Она, кстати, смотрит внимательнее всех. По моим подсчётам они встречаются целую вечность. По крайней мере, далеко не первый год. И это, как говорится, самая известная парочка на селе. В нашем случае, в лагере. Что-что, а многие обсуждают то, что их союз идеальный и нерушимый. Куда там, если даже их фамилии буквально созданы, чтобы дополнять друг друга?

            Уже не один раз они ставили на уши весь лагерь, когда сбегали по ночам на «тайные» свидания, и их пропажу обнаруживали вожатые. Правда даже они привыкли, что у ребят любовь-морковь, и со временем перестали бить тревогу в похожих случаях. 

— Ладно, — продолжает Холодов. — Если будешь плохо себя чувствовать - просто найди меня.

— Обязательно, —  он не замечает, что эту фразу я говорю с сарказмом, подмигивает и поднявшись, отправляется сначала за мячом, а потом обратно к друзьям.