И я совсем не ошибаюсь - преодолевая собственный маршрут, ощущаю, что способна буквально свернуть горы, которые виднеются вдали.

Полностью вовлекаюсь в свои мысли, и когда замечаю боковым зрением чьи-то резкие движения, от неожиданности и испуга теряю ориентацию в пространстве и ощущаю, как моя нога, зацепившись об палку, тут же подворачивается в левую сторону и вот я уже с криком лечу вниз и встречаюсь носом с землёй.

— Ауч, — шиплю я, приподнимаясь и потирая ушибленное место.

— Ты в порядке? — слышу рядом мужской голос и утыкаюсь взглядом в кроссовки человека, перепугавшего меня едва не до смерти.

8. 7

            И кому только в голову пришла идея установить турник прямо посреди леса? Конечно, Холодов был бы не собой, если не опробовал его. Именно его резкие движения поспособствовали моему феерическому падению.

            Замечаю протянутую руку и специально игнорирую её, поднимаясь на ноги самостоятельно. Фокусирую на Егоре свой яростно-злой взгляд, сдвинув брови на переносице для пущего эффекта. Только вот и тут мне совершенно не везёт. Ощущаю, как вдыхаю пыль, что осталась на носу и резко чихаю. Да так, что сомневаюсь в том, что мои бациллы и сопли не заполняют собой весь обнаженный пресс Холодова.

            Стоп, что?

            Медленно опускаю взгляд и едва не охаю вслух. Надо же, и права скинул с себя футболку, видимо, чтобы подтягиваться было удобнее. И, признаться честно, вид впечатляющий. Слишком. Я бы даже присвистнула, будь на месте Егора любой другой парень. Но ему точно нет.

— Будь здорова, — он ухмыляется, пока наблюдает за тем, как быстро на моем лице сменяются эмоции. Думаю, со стороны и правда забавно выглядит. — Пошли в корпус, тебе лицо нужно обработать.

— Занимайся своим делом, — торможу его. — Я на пробежке, и ещё не закончила её.

            Попутно шевелю носом, проверяя таким образом его сохранность. Вроде нормально, только немного щиплет, а значит, ничего страшного.

— Если это не обработать в ближайшие минуты, к детям тебе в ближайшие дни лучше не приближаться, — игнорирует все мои слова. — Моральные травмы им явно ни к чему.

— Все так плохо? — ощущаю, что лицо начинает печь все сильнее. Печь и чесаться.

— Поправимо, — подмигивает он и отходит к турникам забрать свою футболку. — Пойдём.

            И я иду. Иду, потому что до смерти боюсь сама обрабатывать собственные раны. В детстве от волнения в таких ситуациях я даже теряла сознание. Да и сейчас иногда близка к этому. И сейчас чувствую, как начинает подташнивать от мысли о перекиси и зелёнке.

            Холодов воплощает все свои угрозы в жизнь, и уже через десять минут мы сидим в его комнате, а на моем лице ликующе шипит и щиплет ненавистная перекись.

            До боли закусываю губу, потому что голова идёт кругом от происходящего. Угораздило же мою психику обладать такими интересными качествами.

— Ну ты чего? — явно пытается взбодрить Егор, прежде чем ещё раз начать промачивать ватным диском раны. — Это ведь совсем не больно, даже дети знают.

            Но мне совсем наплевать, что они там знают, потому что тошнота по-прежнему стоит комом в горле. Не будут же я делится тем, что в свои двадцать два не могу справиться с собственной головой.

            А вид у меня действительно шикарный. Как только Егор заставил умываться, смогла оценить его собственными глазами. Перепачканное землёй лицо, с кровоподтеками на носу.

            К счастью, или не совсем, но глубоких ран не оказалось. Вместо них полностью краснючий, стертый до мяса, нос. Прекрасное начало очередного многообещающего дня. Ничего не скажешь.