Татьяна Фомина Ищу няню. Срочно!
1. Пролог
Погода сегодня жжёт. Буквально каких-то полчаса назад ярко светило палящее солнце, беспардонно прорываясь даже сквозь жалюзи, а сейчас за окном темно, будто кто-то взял и отключил небесное светило. Небо заволокло низкими, тяжёлыми тучами. Ветер доносит запах земли, дождя и долгожданной прохлады.
Стою у распахнутого окна и полной грудью вдыхаю свежий воздух, вбирая в себя силу и мощь стихии.
Раскатистое рычание грома отрезвляет.
Светлана говорила, что Лера панически боится грома. Надеюсь, что успею приехать домой до дождя.
Едва переступаю порог, как сквозь громовые раскаты прорывается детский плач.
— Лера!
Большими шагами пересекаю длинный коридор и распахиваю дверь бывшей спальни, переоборудованной теперь под детскую.
Забившись в угол, Валерия обнимает руками свои колени и сидит, уткнувшись в них лицом. Хрупкие детские плечики сотрясаются от рыданий.
Мощный удар не на шутку разыгравшейся стихии громыхает совсем рядом, причём с такой силой, что кажется, трясутся стены.
Сжавшись ещё сильнее, Лера маленькими ладошками закрывает свои уши и истошно кричит.
Наглухо закрываю окно и подхожу к ребёнку.
— Иди ко мне. — Поднимаю её.
Дрожит. Тоненькие ручки доверчиво обвивают мою шею.
— Ну, всё, моя хорошая, не бойся. — Глажу по спине, пытаясь успокоить. — Я здесь. Рядом. Не плачь. Это всего лишь гром.
Однако, несмотря на мои старания, девочка не может успокоиться.
— Тише, тише. — Опускаюсь на детскую кровать и усаживаю Леру к себе на колени. — Испугалась?
Молча кивает, и жмётся ко мне, как беспомощный котёнок.
— А Оксана где?
Лера поднимает на меня своё заплаканное лицо. Губки нервно дрожат, пытаясь что-то сказать, девчушка всхлипывает и готова вот-вот опять разрыдаться.
Прижимаю детскую голову к своей груди, чтобы дать малышке возможность успокоиться.
Лера — приёмная дочь моей сестры Светланы, которую не удалось спасти после автомобильной аварии. Девочка чудом выжила, но осталась совершенно одна. Об определении её в детский дом не могло быть и речи.
Вот так я стал опекуном юной барышни, которая, немного успокоившись, продолжает всхлипывать, засыпая у меня на руках.
Щелчок входной двери предупреждает о возвращении Оксаны.
Осторожно, чтобы не разбудить свою воспитанницу, бросаю взгляд на часы. Я дома уже сорок минут!
От одной мысли, что Лера всё это время находилась бы одна, внутри закипает вполне обоснованное негодование. Однако даже сейчас Оксана не спешит в детскую.
Перекладываю Валерию на кровать.
В комнате тепло. Но я всё равно накрываю ребёнка покрывалом, чтобы создать ощущение защиты, и выхожу из комнаты, бесшумно закрывая за собой дверь. Опираюсь на косяк и смотрю на жену.
Оксана, сбросив свои модельные туфли, сидит на банкетке. Согнув ногу, растирает ступню, продолжая при этом висеть на телефоне, прижав его плечом к уху.
— Да ну нет же! Ракурс тут ни при чём. Она вчера его только выставила. Нет, я про то, где она в купальнике и в очках… Я тоже подумала, что старое, но на прошлогодних снимках у неё нет татуировки на бедре.
Полностью охренев от услышанного, я не нахожу ни одного приличного слова, чтобы выразить, как внутри всё закипает, напоминая неожиданно пробудившийся вулкан. Дико хочется разбить об стену грёбаный телефон, несмотря на то, что он совсем новый, и хорошенько встряхнуть Оксану. Причём тряхануть так, чтобы она тоже почувствовала настоящий страх.
— Вот и я про то же. Думаешь, она сделала маммопластику? Если да, то выглядит ужасно.
Видимо, для Оксаны обсуждение чьих-то сисек важнее испуганного ребёнка дома.
Не выдерживаю и негромким покашливанием обозначиваю своё присутствие. Хотя хочется загреметь не хуже грома. Но я наоборот стараясь говорить тише, чтобы не разбудить и снова не напугать Валерию.
— Где. Ты. Была? — требую ответа.
— Ланочка, я тебе потом перезвоню. Пока, дорогая.
Оксана сворачивает свой просто охрененно суперважный разговор и, распахнув широко глаза, поднимает на меня невинный взгляд.
— Привет, дорогой. Не думала, что ты уже дома, — мурлычет ласковой кошечкой.
Сначала на красивом лице появляется лучезарная улыбка, а чуть позже Оксана вытягивает губы для поцелуя, своим непростительно беспечным поведением заставляя меня заскрежетать зубами.
— Я задал вопрос! — рычу вместо поцелуя.
Видимо, до Оксаны начинает доходить, что целовать её никто не собирается, и она с демонстративно обиженным, но при этом гордым видом отстраняется.
— Ходила на маникюр. — Небрежно пожимает плечами, растопыривает веером свои пальцы перед моим лицом, демонстрируя мне обновку.