Отец захлопнул перед ней дверь, брезгливо отвергая дочь, опозорившую его имя. Родня поступила так же, не желая принимать на себя часть ее позора. Поклонники исчезли, боясь, что она придет просить о помощи, но Соланж Ганьон была не из тех, кто добровольно примет статус просящего. Чем больше на нее давили – тем выше задирался ее подбородок, и лишь один фамильяр знал, чего ей стоило это игнорирование абсолютного краха.

3. Глава вторая, рассказывающая о перспективах в глубинке России

29 августа 1830 года по Арагонскому календарю

Дойдя до самого края, не зная, куда податься, чем заняться, как пережить шквал злорадства и травли, она неожиданно получила приглашение стать преподавательницей в Исетской Академии Оренбургской губернии, затерявшейся в глубинке Российской империи. Соланж прекрасно владела русским языком (как и многими другими), даже побывала там в юности, на втором курсе обучения, однако переехать туда жить, стать наставницей для детей, чуждых ее культуре и жизненным взглядам... Такое ей раньше и в страшном сне не привиделось бы! Это ведь означало существование в глуши, на предельном удалении от больших городов и кипения жизни!

Сначала Ланж горько расхохоталась, вспоминая, как ее продвигали на пост ректора в Академии Борре, а потом фамильяр Гастон без обиняков напомнил ей о ее нынешнем положении. В родном учебном заведении ее имя вычеркнули из списка лучших выпускников – гордости Академии. В Париже никто не давал ей работы, боясь и общественного осуждения, и, что более важно, вражды с Красной Церковью. Она тратила остатки сбережений, ибо никогда раньше не ограничивала себя в средствах, но деньги подходили к концу, и девушке пришлось сделать тяжелый выбор.

Она выбрала Россию.

– Не так все и плохо, – ворвался в ее мысли голос фамильяра.

– Да неужели?

– Сама подумай, Ураган, – назвал он ее старым прозвищем, из-за чего девушка вздрогнула.

Давно никто не называл ее непобедимой стихией, она потеряла свою репутацию.

– Я не вижу ничего хорошего в нашем положении.

Фамильяр издал звук, очень похожий на вздох.

– Тогда я тебе по порядку все изложу. Мы почти истощили свои запасы, тебя не принимали на работу, меня изгнали из Объединенного общества фамильяров империи, соответственно, ни на какую финансовую поддержку я не мог рассчитывать. Они мне даже мои вклады не вернули, заявив, что это конфискация имущества с целью покрытия репутационного ущерба! А ведь это были все мои накопления!

Девушка спрятала лицо в ладонях.

– Мы на улицу не могли спокойно выйти, чтобы за нами не катился шепот сплетников. Убийцы, нечестивцы, преступники – Церковь сделала все, чтобы сломать нам жизнь, ибо на заре своего влияния ты активно продвигала расширение полномочий женщин в современном обществе. Они не простили тебе этого, и отомстили, когда ты оступилась. А те самые женщины, которых ты рьяно защищала, еще и в спину тебя подтолкнули, лишь бы насладиться чьей-то травлей.

– Почему ты так жесток, Гастон? – слабо спросила Ланж, не отнимая рук от лица.

– Я? Это тебя всегда так называли, и ты была крепкой, как сталь, пока испытания не прогнули тебя. Завистники всегда мечтали увидеть Ланж Ганьон слабой, и они сполна упились бы победой, если бы мы не убрались из Парижа! Сейчас я лишь пытаюсь вернуть тебя прежнюю, потому что только сильная Соланж сможет выжить, и вернуть себе утраченное. Исетская Академия – это наш плацдарм, это инструмент для достижения нашей цели!

– И как захолустная Академия поможет нам? – спросила девушка с сарказмом, которым пыталась замаскировать слабую надежду.