Когда отчим, услышав мое предложение,  улыбнулся, я почувствовал облегчение от успешного смягчения углов. Понимая, что это всего лишь первый кирпич в фундаменте моих изменений, я не радовался, но теперь в собственных глазах выглядел не так жалко.

– Бери, кушай, – сказала мама, погладив меня по голове.

Взяв бутерброд, я с удовольствием освежил свои воспоминания о ее кулинарных навыках. Уплетая один за другим куски теплого хлеба с сыром и колбасой, мы погрузились в обсуждение дел мамы, отчима и, конечно же, моих. Про свои дела я не мог рассказывать так же емко, как мама и, обходясь преимущественно общими формулировками, заканчивал каждое изложение мысли фразами «все хорошо», «но все будет хорошо» или «все не так уж и плохо». У меня не было желания сканировать ни ее, ни отчима. Но я сделал это. И не найдя в отчиме и маме ничего опасного для себя, заключил, что это вошло в привычку. Как и бесконечная тяга к курению в новой проекции. Но зацикливаться на сдерживании своей способности я не стал. Зачем ограничивать себя в том, что не несет никакого вреда для окружающих? Если таковыми не считать крадников-подселенцев.

Проведя вечер в обсуждении, мы лишь в момент очередного новостного блока поняли, что уже девять часов. Мне было недостаточно этого времени и я не хотел уезжать в Ростов, но, помня, сколько дел впереди, грустно озвучил:

– Мне пора.

– Конечно, нам и самим завтра рано вставать, – сказала мама, погладив меня по руке.

Я быстро уловил в темных уголках памяти своей проекции, что говоря «нам», она подразумевала только лишь себя. Отчим и здесь не работал – только пил, курил, смотрел новостные блоки и раз в месяц ездил в банк, чтобы обналичить пенсию. Которую потом он потратит на бутылку вина, приговаривая, что пиво или водка намного вреднее.

Улыбнувшись, вспомнив фразу «Вино – это не про алкоголь, а про разговоры», я встал с кресла.

– В конце недели заеду.

– Буду очень рада, – сказала мама, улыбнувшись в ответ.

Я пожал руку отчиму, поцеловал маму и поковылял из дома, после чего, выйдя со двора, сел в машину. Моя рука потянулась к сигаретам, но я одернул себя. Твердо решив изменить себя, мне нельзя было допускать слабину. Тем более на этапе борьбы с проекцией, когда она в любую секунду готова завладеть телом, чтобы продолжить влачить свою жалкую инфантильную жизнь. Запустив двигатель, я перевел машину в режим езды, достал телефон и позвонил Юле.

– Ты куда пропал? – претензионно донеслось из динамика. – Мы договаривались, что никто никуда не пропадает!

– Не попадает, – поправил ее, – ни в какие ситуации не попадает.

– Ты где? – выдохнув, спросила она.

– В Шахтах, – ответил, выезжая на дорогу, – Через полтора часа буду.

– Хорошо. Нам есть что обсудить.

– Что-то позитивное? – спросил, даже не надеясь на утвердительный ответ.

– Из позитивного в этих проекциях лишь то, что мы живы.

– Я это и имел в виду, – произнес, убедившись в ответе.

– Ты видел, я тебе присылала видео в «Вотсап»?

– Никаких оповещений не было.

– Напомни, какие у нас цели в новой проекции?

– Стереть в порошок Стаса, Ксюшу и цыгана, – произнес без промедлений.

– Про Дашу не забыл? Ребенка?

– Это входит в пакет.

– Включи оповещения! – внезапно раздалось на том конце провода.

– Как скажешь. Когда приеду – позвоню, – произнес, после чего положил трубку и открыл приложение.

Глядя одним глазом на дорогу, вторым в десятки непрочитанных чатов, я поймал себя на мысли, что даже в этой проекции я не был особенным любителем приложений с включенными оповещениями. Насчитав семь чатов, в которых содержались сообщения с благодарностью за качественную стрижку или окрашивание, я отправил каждой из девушек сердечки, после чего продолжил бродить по перепискам с незнакомыми мне людьми. Остановившись на контакте с именем «Hair Club» – салоном красоты из предыдущей проекции, я проник в чат.