Сотня, а нас было не менее полутора тысяч! Военачальники Ирода возроптали, пророчествуя немедленный арест или убийство такой крошечной свиты, но Антипатр стоял на своем, уверяя, что большая свита произведет впечатление, будто Ирод желает запугать Иерусалим. И от этого будет только хуже.

– Иди же, мой дорогой, и пусть бог Израиля и все боги Рима хранят тебя. – Антипатр обнял Ирода, и вместе они присели на обочину дороги, наблюдая за тем, как переодеваются в приготовленные для них чистые, выбеленные до боли в глазах туники умытые с дороги воины. Антипатр вытащил из заплечного мешка лепешку и, разорвав ее на две части, протянул большую сыну. Расторопный мальчик, пришедший вместе с Антипатром, подал чашу с медом.

Желая подслушать, о чем будут вести беседу отец и сын, я подсел к своему господину, а он, отщипнув кусочек лепешки и зачерпнув им изрядно сладкого меда, протянул мне.

– Я приберег для тебя тысячу талантов. Это все, что удалось скопить за долгие годы службы у Гиркана, – одними губами прошептал Антипатр, для верности прикрывая рот лепешкой, дабы враги, если таковые окажутся в свите, не могли прочитать по губам. (Тысяча талантов, как я выяснил у знающих людей, эта плата, которую необходимо заплатить за взятие Иерусалима, коли приведет к тому нужда.) Возможно, тебе еще придется поторговаться, но, если ты пообещаешь правителю Сирии еще 500 иерусалимских жен, он не сможет отказать тебе. – Антипатр оглянулся. – Если Гиркан велит заключить тебя под стражу в моем доме или бросит в темницу, мы с твоим братом немедленно вытащим тебя оттуда, после чего путь твой будет лежать в Сирию. Я дам тебе коней и заплачу жалование воинам, дабы те, увидев твое унижение, не предали. Но и только. Тебе придется скакать во весь опор, потому что войну нужно начинать сейчас или не начинать уже никогда.

– Но я не собираюсь нападать на Иерусалим, где сидит прокуратором мой брат! – Ирод брезгливо повел плечами.

– Ты сделаешь все, как сказал я, или останешься на вечные времена дураком, которым ты никогда не был. Напасть следует как можно быстрее, потому что не далее как два месяца назад Цезарь[38] милостиво разрешил восстановить крепостную стену вокруг города[39], но Гиркан до сих пор чахнет над своими талантами, не решаясь выделить достаточно денег для начала работ и одновременно с тем сетуя на невозможность жить в незащищенном городе. Иными словами, если ты ударишь в новую кладку, та разлетится от двух-трех пинков. Впрочем, с нашим господином стена может быть не поставлена годами. Безусловно я мог бы поднажать на него, изыскать средства, но я буду оплакивать твой побег или изгнание, позабыв обо всем на свете и ища утешения в вине.

Выслушав отца, Ирод молча кивнул, обещая быть послушным.

Если бы мой отец взял на себя труд опекать мое появление во враждебном городе, он бы, возможно, выставил своих людей на крышах, рассредоточил отряд по домам, с тем, чтобы те подкарауливали возможных убийц. Антипатр не знал, да ему и не следовало знать все эти ненужные ему военные приемы. Но когда мы шли по городу, жители которого выходили из домов для того, чтобы своими глазами взглянуть на сына первого министра, с которого за ослушание Гиркан скоро снимет его непутевую голову, я отчего-то был уверен, что никто из них не бросит в нас камня, не говоря уже о предательской стреле или ловком ноже. Мы шли, полностью защищенные невероятным авторитетом добрейшего Антипатра, слово которого было сильнее всех легионов Рима, и тверже, чем самая твердая и неприступная скала.