– Ой, мамочки! – ужаснулась Шеннон.

– Отец думал, что за это с ним поквитаются, опасался за меня. Но, видно, пожалели, – Рыжий вздохнул, – я ведь ещё мал был. Если бы с ним что-то случилось, меня и забрать-то было некому. Но с тех пор в церковь отец не ходил, Шеймус его ненавидел, а все остальные стали бояться ещё больше, чем прежде, и старались держаться в стороне. Ну, а что про меня стали болтать, ты и так знаешь…

Шон отвёл глаза, с грустью глядя вдаль, на океан. Пожалуй, он успел привыкнуть к косым взглядам односельчан, но порой всё-таки терзала душу обида. Да, наверное, некоторые странности его отличали от другой ребятни, но, так или иначе, он всего лишь обычный мальчишка, и точно с дьяволом не знаком.

Рыжий сейчас не смотрел на Шанну и вздрогнул от прикосновения к его лицу.

Шон повернулся к ней удивлённо, а она нежно погладила его по щеке, пробежалась легко кончиками пальцев по дугам бровей, и снова коснулась скулы. Разглядывала, будто любовалась, словно видела перед собой нечто удивительное и прекрасное.

– Мне бы очень хотелось увидеть, как ты сияешь, увидеть эти золотые узоры на твоей коже… Ты стал бы ещё красивее. Хотя ты и так самый лучший.

Он вздохнул счастливо, прижал её руку к своей щеке и поцеловал маленькую ладошку.

А потом… склонился и коснулся её губ, привычно, едва тронув. Но в этот раз не отстранился, как бывало всегда, а удержал её в своих руках, привлёк ближе, всё смелее лаская желанные губы, наслаждаясь долгим и сладким поцелуем, о котором так давно мечтал.

Пожалуй, это и был их первый настоящий поцелуй.

Казалось, что за спиной у него распахнулись крылья, и на мгновение Шон даже поверил в то, что сейчас действительно засияет, как она того хотела.

Когда он наконец отпустил её, щеки Шанны заливал густой румянец, она дышала глубоко, взволнованно и боялась поднять глаза.

Наверное, нужно было сказать что-то романтичное и нежное, но Шон твердо заявил иное:

– Пойду сегодня же к отцу Шеймусу, и всё узнаю. Не волнуйся, Шанна! Не захочет он, поедем с тобой в Слайго и там найдем другую церковь и другого священника. Всегда ведь можно что-то придумать! Лишь бы ты меня любила, тогда я всё смогу.

– Так и будет, всегда так будет, – улыбнулась она, осмелившись снова заглянуть ему в глаза, – я всегда буду любить только тебя.

И вдруг это сладостное облако нежности, окутавшее их, развеялось, будто ветром сдуло. Она испуганно ахнула и попыталась вскочить.

– Там же отец скоро вернётся. Я должна успеть раньше него. Шон, скорее!

И они подхватились и, ловко прыгая по камням, соскочили на мокрый песок и побежали вдоль берега, так и не расцепив рук.

***

8. 7 Эй, мистер!

Прошлое

Тишина внутри стояла такая, что сердце замирало. Шон слышал собственное дыхание, и чудилось ему сейчас, что он пыхтит, как толстушка О’Райли, когда она взбирается на холм. Тихие осторожные шаги в этой звенящей пустоте грохотали, будто удары молота в кузне, а сердце колотилось, как у внезапно пойманного кролика.

Он аккуратно прикрыл дверь, чтобы случайно не хлопнула. Медленно побрел по узкому длинному проходу, между рядами крепких, добротных скамеек, робко озираясь по сторонам.

Всё казалось таким величественным, необычным, волшебным.

Ведь это… ДОМ БОГА.

А вдруг Бог совсем не ждал его в гости? Вдруг он рассердится и обрушит на рыжую голову Шона свой страшный гнев.

Там, впереди, как свет далёкого маяка, заманчиво мерцали огоньки свечей у алтаря. Шон издали вглядывался в устремлённые вверх колонны из серого камня, изукрашенные резьбой, в белоснежную статую Девы Марии.