Капюшон сиреневой толстовки помогал прятать лицо от противных холодных капель, но сильно мешал обзору, наползая на глаза. Поэтому, когда в самом низу лестницы я внезапно налетела на чью-то худую фигуру, я даже почти этому не удивилась. Чего нельзя было сказать о прилизанном незнакомце с большим коричневым чемоданом.

Окинув меня надменным взглядом сверху вниз, он демонстративно стряхнул со своего плаща невидимую пылинку, словно брезгуя тем, что я к нему прикоснулась. А затем подхватил за ручку упавший чемодан и молча пошел к лестнице.

– Что ты здесь забыл, мистер Чистюля? – выпалила я, вынув из уха один наушник и провожая его удаляющийся силуэт горящими от злости глазами. – Спутал «Королей автострады» со своей гребанной виллой?

Я знала, что не должна была вести себя подобным образом. И в другой раз не повела бы. Но немое отвращение, зависшее на красивом лице незнакомца, ранило меня острее, чем любое грязное ругательство.

Молчаливый хейт. Очень актуально.

Я разбита, подавлена, а теперь – еще и унижена. Казалось, что еще одна мелочь, любой пустяк, и моя психика не выдержит. Чтобы вновь не разрыдаться, тем более – на глазах у мерзкого незнакомца, я до крови прикусила нижнюю губу. Держись, Софи! Не время раскисать…

Но он так ничего и не ответил. Лишь мельком скосил на ходу глаза в мою сторону, и на мгновение я встретилась взглядом с его черно-желтыми радужками.

А затем он скрылся на лестничном пролете второго этажа, и я вновь осталась одна.

– Да и плевать, – громко произнесла я самой себе. – Плевать на все!

Внутри меня все горело. Мне казалось, что кто-то запустил термоядерную реакцию в недрах моей грудной клетки. Я была так измотана, так испугана и растеряна, что мне внезапно в самом деле стало все равно. Тумблер адекватности в моей голове заклинило, и он с треском сломался.

И я, стащив с себя куртку, швырнула ее прямо в большую лужу, булькающую на обочине асфальтовой тропинки. А затем поглядела вниз – на свои замызганные старые кроссовки.

Ливень хлестал по ним, будто силясь уничтожить их и стереть с лица земли. Грязные капли намертво впитывались в ткань, расползались бесформенными пятнами. И я решила, что от обуви мне тоже пора избавиться. Поэтому стащила с себя сперва один, а затем второй кроссовок. И бросила их туда же, где безвольно трепыхалась рукавами моя единственная осенняя куртка.

Хотя, почему именно осенняя? Моя единственная куртка в принципе.

Чертов мистер Чистюля, одетый с иголочки. Такой надменный, такой опрятный и ухоженный. Сомневаюсь, что он стал бы жрать то дерьмо, которое пылится на полках в магазине Саманты. Определенно нет.

Кто я на его фоне? Жалкий отброс общества. Отрыжка человечества. Просто нищая растрепанная девочка из гетто, которая не может купить себе даже новую пару дешевых кед.

Именно в этот момент своей жизни, наверное, впервые за семнадцать лет, я остро ощутила свою убогость. Этот горький привкус во рту, похожий на тот, что остается на языке после плитки дешевого химического шоколада.

Незнакомец в осеннем плаще, подобный солнцу. Все в его реальности вертится вокруг него самого. А я? Я просто Плутон. Жалкий и отверженный, томящийся на задворках вселенной. Даже моя собственная жизнь проносится мимо меня… Ужасно!..

Я заскочила в холл мотеля босиком, тайно радуясь тому, что моя истерика закончилась с наименьшими потерями. К счастью, вспышка гнева, который пробудил во мне мистер Чистюля, все еще не прошла, а потому холодно мне не было.

Схватив с кособокого металлического стеллажа, стоявшего сбоку от стойки регистрации, большую упаковку попкорна и банку колы, я швырнула одутловатому управляющему мелкие купюры и тут же юркнула обратно за дверь. К слову, он даже ничуть не удивился – должно быть, за время работы в этом месте он успел повидать и не такое.