- Давай кофе возьмём?

- Да что такое-то, а? Зачем столько прелюдий? Кофе, потом потанцуем, потом ты меня домой проводишь, и, может, только пото- ом...

- Нравишься ты мне, Ромашкина, вот что, - серьёзно произносит он, и на долю секунды я ему даже как будто бы верю, но через мгновение тут же начинаю хохотать на всю столовую.

- Я? Тебе? Да ты ж сам меня квёлой ледышкой обзывал, забыл?

- Ну это я дурак был.

- А сейчас поумнел?

- А сейчас - поумнел, - кивает он и, не в силах больше сдерживаться, тоже смеётся, являя миру ямочку на левой щеке. Сдаётся мне, что эта его ямочка половину института с ума и свела. Даже я когда-то на неё запала, в далёком-далёком прошлом.

- Поздравляю - ты теперь умный, флаг тебе в руки. Мне пора, - жму его ладонь и собираюсь удрать, но он цепляется за мои пальцы и, без спроса подтянув к столику, усаживает на обшарпанный столовский стул. Мелькает мысль - хорошо, что не в колготках, точно бы зацепки остались. Тяжело вздыхаю и, закинув ногу на ногу, складываю пальцы рук в плотный замок. - Ну чего тебе? Только не надо мне ля-ля про любовь, а то меня кофе утренним стошнит.

- Ладно, понял я, что с тобой эта стандартная пурга не прокатит, - обречённо машет рукой Малиновский и убирает пятернёй на макушку надоевшую чёлку. - Признаюсь, чувств у меня к тебе никаких, прости. Только не реви.

- Пф! - иронично выдыхаю я и закатываю глаза.

- Но руку я тебе действительно предлагаю. Извини, без сердца.

Этот орган китайская доставка где-то по пути из Шанхая потеряла.

- Ты идиот, Малиновский, и шутки у тебя не смешные.

- Да не шутка это! - возмущается он.

- Ну если не шутка, то засунь свою руку в...

- Понял, не дурак, - вскидывает ладони Богдан и, подавшись вперёд, понижает тон: - Не нужна рука - просто возьми кольцо, - и тут передо мной на исполосованный царапинами стол ложится коробочка от Тиффани.

- Ва-ау! Вот это да-а-а-а! Уи-и! - восхищённо верещу и тут же меняю тон: - Ты этого ожидал или чего?

- Примерно этого, но ты оказывается совсем с браком.

- Я сейчас уйду.

- Стой! - выпаливает он и снова мило улыбается: - Реагируй как хочешь, просто возьми его себе.

- И что мне с ним делать?

- Надеть на палец и пойти со мной в загс, скажем, в понедельник.

Много у тебя в понедельник пар?

- Псих! - бросаю и действительно начинаю его всерьёз опасаться.

- Да не псих я. Короче, правду-матку? О'кей, - шаркая ножками о линолеум он пододвигает стул ближе и, положив руку на стол ладонью вниз, бормочет: - Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

- Малиновский, а тебе сколько лет? - бесцеремонно перебиваю этот несуразный спич.

- Двадцать один.

- М. А кажется, что одиннадцать.

- Но-но, ты мне такие маленькие цифры не называй, они мне самооценку ниже плинтуса опускают, - грозит пальцем Богдан, и я усиленно вспоминаю, где и когда так согрешила.

- Короче, так, - ударяю ладонями о стол и, приподнявшись, нависаю над шутником: - Или прямо сейчас говоришь как есть...

- Классные у тебя... - делает акцент глазами на вырез моей кофточки и я взвиваюсь:

- Всё, оно лопнуло.

- Что лопнуло?

- Моё терпение! - вскакиваю со стула и пулей лечу на выход, толкнув по пути первокурсника с полным подносом столовской еды.

- Ромашкина, стой! - Малиновский в три секунды меня догоняет и, не обращая внимания на возражения, тянет к пыльному подоконнику, на котором одиноко притулилась захошая фиалка. Придавив меня к ледяной чугунной батарее, говорит, наконец, без всяких премудростей: - Короче, я попал по полной, и мне срочно - вот прям как диарея из... - ловит мой свирепый взгляд, - ...того места, куда ты мне мою руку предложила засунуть нужно на ком-то жениться.