«Ланн роскошен, хоть и порой небрежен. Вильбург вычищен и вылизан, но без показного богатства». Швацц же напомнил барону богатого неряху или, может, господина, у которого нерадивые слуги не следят за его внешностью и чистотой платья.

Зато как светились глаза маркграфини, когда они въехали в городские ворота! А когда въезжали на большую площадь, на которой возвышался дворец, украшенный синими и алыми флагами, цветами дома Винцлау, так она и прослезилась даже, стала вытирать глаза платком; и когда он спросил, что с нею, принцесса лишь покачала головой: ничего. И отвернулась от него. Когда карета остановилась во дворе замка, встречали её всего несколько человек. В основном слуги, но был тут и важный господин. Был он полнокровен, весом, чревом велик и имел одышку; этот господин не постеснялся подать маркграфине руку, когда слуги открыли ей дверцу кареты и откинули ступеньку. И маркграфиня первым делом, выйдя из кареты, представила его Волкову.

– Граф Вергель, – она назвала его на старый манер. – Майордом дома Винцлау.

– Инхаберин, – вельможа низко кланяется ей.

– Граф, – тут принцесса указала на Волкова, – это мой избавитель, человек, спасший меня от колдунов Тельвисов, барон фон Рабенбург.

– О, от колдунов? – удивляется майордом. – Фон Тельвис оказался колдуном? Ну да, я что-то слышал… Про них ходили такие слухи. Но я считал, что это лишь дурные наговоры. Но нам рассказывали, что вы, после паломничества и молебнов, приняли приглашение графа Тельвиса и пребываете в его доме по собственной воле.

Он делает большие глаза, прикладывает руку к груди, выражая удивление.

Вот только генералу кажется, что это… не очень искреннее удивление.

– И кто же вам такое сказал? – сразу вспыхивает принцесса. И так как граф не торопится с ответом, она настаивает: – Ну же, граф, извольте ответить, кто сказал вам, что я гощу у Тельвисов по собственной воле?

– Это рассказывала нам ваша подруга госпожа ди Армачи, – отвечал ей майордом. – Она вернулась с кавалером Гейбницем и сказала, что у неё дела, а вы остались погостить в горах.

– Ах вот как! Погостить в горах? В горах, которые завалены трупами, – улыбается нехорошей улыбкой принцесса. – И, конечно же, это была моя дражайшая подруга, почти сестра, Бьянка Кастелло ди Армачи, кто же ещё? – и тут она словно вспомнила. – Так она вернулась с Гейбницем?

– Да, так и было, она вернулась с ним сюда и рассказала, что вы остались гостить у Тельвисов.

– Странно, – удивилась принцесса и взглянула на Волкова. – Я почему-то думала, что кавалер Гейбниц погиб.

– Нет, я видел его так же, как и вас, Ваше Высочество, неделю назад живым и невредимым. Были они тут, при дворе, – отвечал ей граф фон Вергель. – И он, как и госпожа ди Армачи, убеждал нас, что вы у добрых господ Тельвисов гостите.

– И граф, и графиня оказалась подлейшими колдунами и душегубами, – продолжала маркграфиня, и тут в её голосе послышался упрёк. Как будто она выговаривала графу. – И никто не справился обо мне, никто не пришёл мне на помощь, лишь по велению герцога Ребенрее один барон прибыл высвобождать меня из плена. Он лично дрался за меня с людьми колдунов.

– Жаль, что мне не выпала честь стоять с вами плечом к плечу, барон, – важно произнёс граф и поклонился.

– Граф, уверен, что будь у меня такой товарищ, мне было бы намного легче одолеть ту мерзкую банду, – в свою очередь отвечал ему с поклоном Волков, а сам при том думал: «А что же ты, толстяк, даже письма своей сеньоре не отправил? Не справился: может, ей надобно что?».

После этого короткого разговора принцесса, которая в дороге, кажется, повеселела, вдруг опять стала сурова. И произнесла: