Но есть и кое-что ещё. На разуме парня стоит какой-то блок. Есть что-то, о чём Никита Каменский знал, но под воздействием чужой магии забыл. Я ощущаю дыры в его разуме. Словно кто-то конкретно стирал определённую информацию. И чего она касается – я понять не могу.

Вот же гарпячий навоз!

Скрипит дверь, я кошусь на неё, и в комнату заходит коренастый мужик с тёмным ёжиком волос. Одет в странного цвета костюм. Ткань в коричнево-зелёных разводах, будто на неё стошнило тиной бегемота. Зато рядом пройдёшь – и не заметишь.

Он останавливается за несколько шагов до кровати и привычно наглым тоном интересуется:

– Проснулся? Неужто изволите дотащить зад до спортзала без пререканий, ваше сиятельство?

Тут же вспоминаю имя гостя: Матвей Соболев, мой камердинер. Маг-защитник рода Каменских, приставленный к Никите отцом ещё в детстве. И вместе с Никитой приехавший полтора года назад к графу Хатурову.

– Пять минут, – отвечаю. – И пойдём поиграем.

– Поиграем?!

Я специально подобрал словцо не из лексикона Ника – был уверен, что оно шокирует Матвея, и теперь наслаждаюсь его удивлением.

А что? Ждал, что откажусь? Никита любил спортзал, как девственница – драконов. Ну так я не он. А доказать это ни у кого ума не хватит.

Тренировки моему телу действительно необходимы. Да и любопытно мне, чего уж скрывать. Не каждый день получаешь возможность понаблюдать за иномирными боевыми навыками.

Матвей наконец-то отмирает и рывком стаскивает с меня одеяло. Пинаю его в живот – нечего тянуть ко мне лапы.

Точнее, хочу пнуть. Реакция у этого камердинера не хуже воинской: отскакивает задолго до того, как я успеваю толком выпутаться из одеяла.

А потом он делает резкий рывок, и я оказываюсь на полу в полном захвате: тело выгнуто, голова запрокинута, под челюстью – чужой локоть, перед глазами – майка, которую Матвей ловко натянул мне на морду со спины.

– Твою ж мать… Ваше сиятельство, куда вы опять влезли? – слышу вздох камердинера.

Потом меня отпускают.

Не сразу понимаю, что, задрав мою майку, он разглядел последствия ночной экзекуции. Наверняка на спине остались следы от ремня, которым меня охаживали.

– Не переживай, Матвей, дважды я туда не влезу, – хмыкаю я, одёргивая футболку и игнорируя его острый взгляд.

С этой ночной мелочью разберусь сам. Чтобы поставить на место зарвавшихся пацанов, мне помощь не нужна.

Натягиваю было вчерашнюю одежду, но Матвей останавливает меня строгим рявком:

– Спортивку, будь добр!

– Угу.

Теперь у меня штаны в обтяг. Ничего не скажешь: удобные, не сковывающие движений. Обувь для тренировок здесь, правда, совершенно бессмысленная. Кеды. Стереть их о мощённый камнем двор можно на раз-два. Да и булаву на них ронять я бы не советовал… Но тут память подкидывает воспоминание: аккуратный зал и на полу что-то типа матрасов. «Татами» – так называется эта фигня.

Высший, куда я попал? Что за тепличные условия на хрен? Мы собираемся спать или тренироваться?

Из-за проснувшейся памяти мальчишки в голове хаос – слишком много всего и сразу. Но узнаю всё, что вижу вокруг. Прекрасно знаю, что мой камердинер – неслабый маг огня со специализацией на плетении щитов. Даже ловлю лёгкое чувство зависти – скорее всего, тоже от мальчишки, хотя и я от аспекта огня не отказался бы. Особенно сейчас.

Зависть к его дару – вот что общего у меня и Никиты Каменского. Но только она.

Проходим несколько коридоров. Мне нравится этот дом: он не вычурный, как принято у аристократов в моём мире. Мягкий минимализм. Даже картины на стенах без привычных тяжёлых рам.