…После того, как подготовили съездной путь, Смирнов отошел к краю пропасти покурить. В первые секунды после происшедшего он не мог понять, почему все кричат и бегут возле экскаватора, катящегося прямо на него. Когда же до него дошла суть, Георгий тоже стал озираться вокруг, высматривая камни покрупнее. И увидел… сварочный аппарат. Если его опрокинуть, он ляжет как раз под левый трак. Он подбежал и стал заваливать на бок метровой высоты ящик, весящий не меньше центнера. Удалось ему это сделать в самый последний момент. Экскаватор наехал на сварочный, протащил его с полметра и стал возле самой кромки пропасти.

Матерясь, к нему подбежал начальник участка.

– Ты что наделал, сукин сын? Знаешь, сколько стоит сварочный аппарат? 400 рублей!

Вокруг засмеялись. Начальник свирепо посмотрел по сторонам… и до него, наконец, дошло. Если бы экскаватор свалился в пропасть, тем более, с этим растерявшимся придурком-машинистом, через час здесь работали бы следователи. И почти наверняка ему, начальнику участка, грозил бы срок – за грубое нарушение техники безопасности, приведшее к потере людей и дорогостоящей техники. Экскаватор ведь стоил тысячу сварочных аппаратов.

– Шеф, с тебя причитается!

Начальник глупо улыбался:

– Это с вас, придурки, причитается. Кто подсунул фал под траки?

В конце шестичасовой смены площадка неузнаваемо изменилась. Здесь уже стояло несколько вагончиков – штабной, каптерка и бытовки, сновали двадцатитонные БЕЛАЗы, вывозящие породу из-под экскаватора, а у лба будущего туннеля готовилось вгрызться в породу двухэтажное чудовище – самоходная бурильная установка. Ее плавно раскачивающиеся четыре штанги пятиметровой длины с бурильными молотками были похожи на головы Змея Горыныча.

На участок приехал главный инженер стройки – Отто Адольфович Месснер. Новички уже знали, что это самый уважаемый в городе человек. В начале войны шестнадцатилетний Месснер, приволжский немец, попал на карагандинские шахты и чудом выжил. Но потом сумел стать одним из лучших гидростроителей страны.

Смирнова вызвали в штабной вагончик.

– Спасибо. – Месснер протянул ему руку. – Ты что же, сразу после школы?

Георгий кивнул. Месснер скептически осмотрел долговязого худого парня.

– Тебе будет очень трудно. Но не бойсь, прорвемся. Постарайся поскорее сдать экзамен на четвертый разряд проходчика и стань звеньевым. Старшой в смене все же чаще работает головой, а не руками. Иначе надорвешься и скиснешь. А может быть перевести тебя «на поверхность»?

Смирнов отрицательно покачал головой.

– Ну, смотри, парень. Не раскисай.

После смены они решили не дожидаться своих «грузотакси» и гурьбой стали спускаться по засыпанному породой откосу пропасти вниз. Оказалось, что это сделать несложно и даже доставляет удовольствие. Мелкий щебень скользил под сапогами, сделаешь шаг – оказываешься ниже на десять метров. Они уже шли по нижней дороге, когда Георгий вдруг почувствовал, как его захлестывает волна полного, абсолютного счастья. Этот величавый Памир, рядом с которым все кавказские красоты кажутся игрушечными, этот дурманящий запах миндаля, которым поросли горы. И они сами – строители величайшей гидроэлектростанции в мире. В своих брезентовых робах, в проходческих шлемах, со «спасателями», респираторами и горняцкими лампами на боку. Как былинные богатыри.

Все в том же приподнятом настроении Георгий драил себя мочалкой в бане, напевая под нос. Потом, с наслаждением переодевшись в цивильную одежду, ждал свою смену возле столовой. И тут из-за здания столовой вынырнули двое его «комсомольцев». Оба хохотали во весь голос и выглядели так, словно успели основательно набраться.