». Одновременно Великая Княгиня написала своей сестре в Дармштадт о долгом разговоре с Ники, который «вспоминает с таким восторгом о её приезде зимой и радости встрече с ней»{317}. Великокняжеская чета Сергея Александровича и Елизаветы Феодоровны решили помочь молодым людям обрести друг друга. Фактически они, в основном Елизавета Феодоровна, стали посредниками в переписке между двумя влюблёнными. Для конспирации Принцессу в переписке называли «Пелли».

Между тем Императрица Мария Феодоровна ничего не знала об этом «посредничестве». Сама она не считала Гессенскую Принцессу лучшей партией для своего старшего сына. Дело было не в личной неприязни, против самой Аликс Императрица ничего не имела, а в её довольно стойкой германофобии, доставшейся от датского периода её жизни. Александр III поначалу считал увлечение сына несерьёзным, а по политическим соображениям предпочитал женитьбу Наследника на дочери графа Парижского Луи-Филиппа Альбера Орлеанского, претендента на французский престол. Сам Луи-Филипп жил в эмиграции, был республиканцем и от всяческих предложений орлеанистов занять престол отказывался. Императрица Мария Феодоровна пыталась завести разговор с сыном по поводу его возможного сватовства к Елене, но встретила с его стороны почтительный, но стойкий отказ. Вскоре вопрос этот отпал сам собой, так как Елена Орлеанская заявила, что никогда не откажется от католичества.

Между тем Принцесса Алиса, несмотря на свою искреннюю и горячую любовь к русскому Престолонаследнику, тоже не хотела изменять своей лютеранской вере. 29 августа 1890 г. Великая Княгиня Елизавета Феодоровна писала Цесаревичу: «Любовь Пелли по-прежнему сильна и глубока, только она не может решиться переменить религию, чувствует, что поступает очень неправильно. Я собрала всю силу, и любовь, и сестринскую привязанность, чтобы убедить её, что она не может не полюбить ту религию, к которой и я хочу принадлежать, подлинную и истинную, единственную оставшуюся неиспорченной за века и столь же чистую, какой она была изначально. Мы могли бы сделать этот серьёзный шаг вместе – к сожалению, она не может решиться. Нам остаётся только молить Бога помочь ей поступить правильно»{318}.

В августе 1890 г. Аликс приехала погостить к сестре в Ильинское. Родители запретили Николаю Александровичу туда ездить, пока там находится Аликс, а последней видеться с Цесаревичем запретила накануне поездки её бабушка – королева Виктория. В дневнике Цесаревич писал: «Боже! Как мне хочется поехать в Ильинское, теперь там гостит Виктория с Аликс; иначе если я не увижу теперь, то ещё придётся ждать целый год, а это тяжело!!!»{319}

После отъезда Аликс Великий Князь Сергей Александрович утешал Августейшего племянника, уверяя того, что чувство Принцессы «слишком глубоко, чтобы могло измениться. Будем крепко надеяться на Бога; с его помощью всё сладится в будущем году»{320}.

В конце 1890 г. Цесаревич отправился в далёкое годовое путешествие, но мысли о любимой Аликс не оставляли его. Более того, пришло убеждение, что она должна стать его женой. 21 декабря 1891 г. Николай Александрович писал в дневнике: «Моя мечта, когда-нибудь жениться на Аликс Г.[ессенской]. Я давно её люблю, но ещё глубже и сильнее с 1889 г., когда она зимой провела шесть недель в Петербурге! Я долго противился моему чувству, стараясь обмануть себя невозможностью осуществления моей заветной мечты! Единственное препятствие или пропасть между ею и мною – это вопрос религии! Кроме той преграды нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Всё в Воле Божией. Уповаю на Его Милосердие я спокойно и покорно смотрю в будущее!»