— Ну и? — не усматриваю пока никакого криминала со стороны девушки. — Сам говоришь по пьяни всякое бывает. А тут еще и молодежь горячая и ревнивая.

— Ага, первый раз — не педераст, дальше слушай! Погоревала наша Инка годик, но тут к ней посватался один паренек местный постарше, год только как из армии вернулся. Стали гулять, обжиматься, все как полагается. Месяцок походили, и вдруг парень раз и утонул в тамошней речке-вонючке. Народ уже тогда шептаться начал, что на Инке порча что ли какая-то или типа того. Ее мамаша-то тоже двух мужей схоронила.

— Бред какой-то.

— Ну бред — не бред, а только через два года нашелся еще один дебил-смертник. Взял и женился на Инке и даже в путешествие свадебное повез на машине к морю. По местным меркам состоятельный был мужик. Короче, к морю он ее повез, а обратно его уже двухсотым привезли. На обратной дороге в аварию попали они. Он на месте насмерть, через лобовуху выкинуло, а на черной вдове нашей несколько царапин всего. В поселке их мухосранском от нее все мужики тогда уже конкретно шарахаться стали, никакими сиськами и мордахой смазливой не подманишь.

Громов дух перевел, а мне вдруг стало так дико жаль эту Инку. Вот бывает же у человека жизнь не складывается — ну никак, и раз за разом хреначит под дых, и она и люди вокруг еще добавляют охотно.

— Вот мамаша ее и пристроила в тот военный санаторий, — продолжил Никитос. — А че, прицел-то идеальный. Нас таких раненных, оголодавших, да жизнью битых сколько через него проходило. А она смазливая, в глазках прямо слезы сочувствия постоянно, сиськи-жопка такие, что лапы сами тянутся, все при ней, вон и на ласку отзывчивая да щедрая, как ты у нас опытным путем выяснил. По-любому кто-то должен был попасться ей. Наш Петрович и попался. Да конкретно так. Я же ему сразу про то, что она под тебя ложилась, рассказал, когда он нас “обрадовал”, что жениться на ней решил. А ему похрен. Сказал мне — “я сразу понял, что она девчонка добрая”, прикинь! *бануться можно! Добрая ноги раздвигать по углам, — я резко вдохнул, сжав до скрипа руль. Гром друг мне, спины друг другу не раз прикрывали, но вот прямо сейчас по зубам ему двинуть край как приспичило. — Я психанул, решил все про нее выяснить.

— Гром, вот не ожидал от тебя! Ходить о бабе сплетни собирать — это днище же!

— А ты рожу не криви, Горе! Это, если про свою бабу грязь пойти собирать, то гаже некуда. А когда за друга и командира, которому жизнью обязан… то это нормально, понятно?! И не сплетни я собирал, умник, а факты и сведения.

— Ага, по бабкам местным, для которых все проститутки и нарики, и мужикам, которым небось не дала, вот и оговаривали.

— Да в жопу иди! Я все еще и по официальным каналам проверил, не лох ведь.

— Не лох, а в порчу или проклятье веришь.

— Какая уже нахер разница, что это, и во что верю! Петрович в могиле, а ему было еще жить и жить. Это для тебя не факт? Он же п*здец какой крепкий мужик был, оглоблей не перешибешь!

— Все мы крепкие-крепкие, но однажды весь ресурс выходит. Причина смерти установлена?

— Ага, сердце. Но я считаю — херня.

— Считай, конечно, но против правды не попрешь.

— Еще как попрешь. Я так все не оставлю. Буду копать. Ты со мной?

“Помоги мне” беззвучно произносили бледные губы женщины, которой я, выходит по всему, попользовался словно тварь какая-то. Скот пьяный! Переспал и свалил, не оглянувшись и слова даже не сказав. Кто так поступает-то?

— Давай потом поговорим об этом, — кивнул я на микроавтобус, что уже въезжал на парковку перед кабаком.