Прикрываю глаза, вновь погружаясь в лютый мороз давно ушедшего момента…

Суровое выражение лица. Сканирующий взгляд серых проницательных глаз. Брови сердито сведены над переносицей, а между ними глубокая вертикальная морщина. Подбородок уверенно выдвинут вперёд. Губы сведены в жёсткую линию. У меня мурашки бегут по спине от того, как внимательно и оценивающе он меня разглядывает. В то же мгновение моя собственная идея обнаружить себя кажется очень уж неудачной. Нужно было уходить сразу.

Держится он довольно своевольно и расслабленно. Проходит ещё секунда, и правую руку он прячет в карман брюк, а я зачарованно и с опаской вновь заглядываю в его тёмные глаза. Выглядит он... лет на сорок. Возможно, чуть младше. Стараюсь выдыхать спокойно, но у меня не получается. От волнения учащается пульс, и сердце стучит, как сумасшедшее. Рядом с этим человеком вдруг становится холодно.

— Добрый вечер, — с трудом разрываю наш зрительный контакт и перевожу неуверенный взгляд на отца. Стараюсь говорить как можно спокойнее. — Пап, я дома.

— Хорошо, дочка. Иди к себе, — раздаётся слишком поспешный ответ.

Но незнакомец тут же своевольно замечает:

— Даже не представите нас, Анатолий?

Я поражённо отмечаю, как отец резко вскидывается и как желваки играют на его лице, а плечи напрягаются ещё больше. Отвечает он довольно сухо, но вполне вежливо:

— Это моя дочь. Ева.

Незнакомец делает шаг в моём направлении.

— Ева, это Руслан Александрович, и он...

— И он так нагло напрашивается вашему отцу в партнёры, —  бесцеремонно перебивает и заканчивает за отца мужчина.

— И как успехи? — молчать в ответ просто некрасиво, и я оживаю.

Неконтролируемо облизываю пересохшие губы и нервно откидываю с лица прядь тёмных волос в ожидании затянувшегося ответа.

— Пока неудачно.

Его взгляд прожигает меня насквозь. Опасность волнами исходит от этого человека. Я кожей чую, с ним лучше не связываться. На автомате опускаю взгляд на кисть его руки. Даже не знаю почему, но всегда обращаю внимание на мужские руки. Вижу крепкую ладонь с сильными пальцами и аккуратными квадратными ногтями. Отчего-то я точно уверена: эти ладони шершавые на ощупь.

Вновь поднимаю на незнакомца наигранно-безразличный взгляд.

— Не буду мешать. Всего доброго.

Дрожащими пальцами плотно закрываю за собой дверь, напряжённо выдыхаю и быстрыми шагами направляюсь к себе в комнату.

Почему он именно к нам приехал?

Той ночью я засыпала очень беспокойно, а утром следующего дня проснулась ни свет, ни заря. Бросила быстрый взгляд на циферблат на тонком запястье и вновь откинулась на подушки. Папа ещё точно не проснулся. У меня в тот день был выходной, но из глубин моей памяти не всплыло ещё ни одного субботнего утра, когда отец не ездил бы на работу. И чем раньше он уезжал, тем для него было лучше.

Я долго ещё лежала с закрытыми глазами: вчерашний разговор никак не выходил у меня из головы, а образ незнакомого мужчины всё ещё излучал опасные сигналы. Снова проснулась я от резкого шума и прямо-таки подскочила на постели. Набегу нацепив на себя домашние шорты, выбежала в коридор и заметила отца, уже натягивающего зимнюю куртку.

— Паааааап, — с разбегу впечаталась в крепкую грудь и обняла родителя за талию, прижавшись щекой. — Ты мне задолжал!

— Как, ещё и тебе?

— Так всё это — правда?!

— Что именно?

— Пап, ты же понимаешь, что я слышала часть разговора?

— Ева, говори конкретнее! К чему ты клонишь?

— У тебя проблемы на работе?

— У меня всё в порядке. Почти. Небольшие затруднения всегда бывают, Ева, это пустяки, — родитель быстро поцеловал меня в лоб и отвернулся.