Я насупливаюсь в ожидании ответа, но лицо Глеба лишь приобретает легкую улыбку.

— Ты же понимаешь, что это достаточно сложно. Я не знаю, как твой отец отреагирует на наши отношения, Кариш… К тому же…

— Я больна! — заканчиваю за него с досадой и вскакиваю на ноги.

Всё снова по кругу!

Раз за разом!

То, что я пережила тяжелую операцию на мозг, еще не означает, что с меня нужно пылинки сдувать. Не рассыплюсь от одного прикосновения — не хрустальная!

Меня охватывает разочарование. Надеясь не разрыдаться, я хватаю одежду и торопливо одеваюсь. Думала, что мое признание поможет вывести наши отношения с Глебом на новый уровень из статуса «пациентка и врач», а выходит?.. Да ничего не выходит! Он вечно мягко отталкивает меня и не забывает напомнить, что я ещё слишком молода, совсем недавно достигла совершеннолетнего возраста. Но ведь у нас не такая большая разница. Люди и с большей сходятся и прекрасно живут вместе. Чем мы хуже, в конце концов?

— Как ты себя чувствуешь?

На плечи опускаются ладони, затем Глеб приобнимает меня со спины, пока я застегиваю пуговицы рубашки.

— Ты мне тоже нравишься, Карин, но, как врач, я переживаю за тебя. Ты и так настояла на учебе, где слишком много стресса, а еще и отношения… — Он натужно выдыхает, щекоча ухо. Его близость вызывает в груди трепет. — Давай поступим так: скоро у тебя полный осмотр, если все показания будут в норме, включая психолога, тогда мы с тобой пойдем на свидание, куда захочешь!

— И в парк аттракционов?

— Кроме парка аттракционов, — парирует он строгим тоном.

— Ну ладно… — соглашаюсь я, однако от прежней грусти нет и следа. — Это обещание? Да?

Все-таки хоть какая-то надежда на положительный исход.

— А если что-то будет не в порядке, тогда? — задаю я беспокоящий меня вопрос. — Что тогда?

— Тогда отложим всё до тех пор, пока ты не поправишься. Я не стану рисковать тобой. Я слишком хорошо помню тебя, слабеющую, почти безжизненную на операционном столе. Не хочу больше этого переживать.

Глеб хмурится, а в его взгляде появляется боль, словно он пропускает через себя что-то ужасное. Снова думает об операции?

Я склоняю голову и поджимаю губы. Это понятно, что они с отцом ужасно переживают за меня. Я многое не помню об операции, как и то, что было до нее, словно жизнь пошла заново, перезапустилась. Наверное, я даже стала совершенно другим человеком.

— Мне нужно идти, Карин. Пожалуйста, прислушайся к моим рекомендациям. Договорились?

Глеб смотрит на меня с надеждой, поэтому я просто киваю ему и улыбаюсь.

— Договорились.

Мужчина забирает свою сумку и, замерев на пороге, снова оборачивается. В его взгляде сквозит нежностью. Сердце снова учащает биение, и я таю.

«Не будь ты таким сухарём! Поцелуй меня!», — призываю я Глеба к действию, но он не планирует поддаваться моему влиянию.

— Не пропусти приём у психолога сегодня.

— Да, я помню о нём.

Хоть и не хочу туда ходить. Я чертовски устала. Мне хочется жить, как простой человек. Ну откуда в жизни столько сложностей?

Телефон Глеба разрывается от звонка. Мужчина обеспокоенно смотрит на экран, взъерошивая каштановые волосы, затем желает мне хорошего дня и поспешно уходит.

Вот всегда он так, когда ему кто-то звонит… Будто пытается оградить меня от своей личной жизни. Или попросту пытается хранить медицинскую тайну о своих пациентах, не допуская, чтобы я услышала что-то лишнее? Казалось, его заставил волноваться этот звонок? Но почему?

Естественно, мой вопрос остается без ответа. Теперь даже не слышны шаги Глеба — он будто растворился. Слишком быстро. В одиночестве я чувствую себя некомфортно, поэтому, поежившись, хватаю свой маленький рюкзачок и закидываю лямки на плечо.