Данька, все это время сидевший на полу у кресла, сжал все еще покоящуюся на моем бедре ладонь так сильно, что, наверное, синяки останутся.

— Мы же договорились, — процедил Демид.

— Договорились, — вторил брату Данил, разжимая ладонь на моем бедре и теперь снова мягко поглаживая, словно успокаивая, извиняясь за причиненную боль.

— Я… я не могу здесь… это неправильно, и вы врываетесь, когда вздумается, без стука, без разрешения, и сейчас вот опять… вы… мне личное пространство нужно, и вообще это неправильно.

— Ты это уже говорила, — заметил Даня, и во взгляде его мелькнул озорной огонек.

— Нам помощь нужна, — прохрипел Демид, откладывая в сторону мой многострадальный ноут, и садясь на подлокотник.

Данька тем временем продолжал свои манипуляции, пробираясь все выше, касания становились все откровеннее, и я даже не поняла, в какой момент его рука оказалась там, где ее вообще не должно быть.

— Не надо… — пискнула, почувствовав обжигающее прикосновение. Попытка свести ноги позорно провалилась.

— Тшш, надо, Лен, надо, наказать тебя надо за то, что непослушная такая, строптивая…