Время рвануло вспять, туда где Ника стояла в белом платье с букетиком сирени.

Где я, совсем ещё пацан, обещал хранить верность под куполом храма. Счастливый как ребёнок. Готовый бросить мир к её ногам.

Эмоция вспыхнула... и прогорела, не встретив ответного тепла.

Я ведь любил её. Преданно. Беззаветно.

Что, чёрт возьми, с нами стало?

Терзаю сочное тело как в последний раз. Меняются только позы: миссионерская, коленно-локтевая... Теперь вот стоя, вколачиваю её в стену, придерживая руками за ягодицы.

Неизменной остаётся лишь её отрешённость.

Она задыхается от моего напора, томно ахает в такт каждому рывку, жмурится. И всё.

Впервые наша близость вызывает во мне раздражение. Честно говоря, не припомню, чтобы раньше испытывал проблемы с этим делом. Выносливости хватает, желания тоже, а впечатление складывается, что я своей жене просто хороший друг, партнёр, собеседник – кто угодно, но не предмет вожделения.

Отчаянно тянусь к её губам в попытке поцеловать. Вероника, не открывая глаз, будто невзначай уклоняется.

Остаётся сжать зубы и переключить внимание на соблазнительно подпрыгивающую грудь, потому что взаимности ждать задолбался. У неё какие-то свои миры в воображении. Наверное, именно там Ника пребывает каждый раз, когда должна быть всецело со мной.

Плечи горят, исполосованные острыми ногтями. Душно. Нудно... Как же это всё осточертело.

Я без зазрения совести пальцами одной руки сдавливаю впалые щёки, вынуждая Веронику впустить в рот мой язык. Уподобляясь ей, просто беру то, что мне нужно. Пошло всё в зад. Мне уже ничего особенного не хочется, достаточно разрядки и пустой головы.

Но как раз там, среди гудящего роя обрывочных мыслей, всё настойчивей бьётся одна:

А ведь Катёнок меня сама целовала.

Думал, сердце от шока назад не запустится. И сейчас, стоит вспомнить настойчивое прикосновение её губ, в крови, будто под действием спирта, жар разливается. Разумное во мне на лоскутки рвёт. Это теперь-то, когда от пережитых эмоций осталось эхо. Тогда я был просто в фарш.

Боюсь представить, что с нами произошло бы, ответь я, как собирался. Щеку изнутри в хлам перетёр, лишь бы за шкирку себя вернуть в адекват. Ребёнок она ещё: незрелый, запутавшийся. Поддержки интуитивно искала. Вот и упорола. Это кем нужно быть, чтобы взять и воспользоваться?

Ладно, когда женился зелёным был, казалось, что нет ничего невозможного. Пора принимать решения головой, а не сиюминутным желанием. Умом понимаю, а под закрытыми веками такие картинки, что кончить готов уже только от них.

Да ну к чёрту.

Я резко замираю, открывая глаза. Пытаюсь сфокусировать мутный взгляд на Веронике. Её искажённое страстью лицо опустошает полностью, до дна. Мы сейчас одно целое, ближе просто некуда. А по ощущениям я ей изменяю. Хуже даже. Домогаюсь при этом образа невинной девчонки. Почти сестры.

– Ром, ты чего?

Ника встревоженно вглядывается мне в лицо. Долго смотрит. Мне почему-то кажется – напугано. И неожиданно меняет тактику, ласково касаясь губами моей шеи. Легко проводит ладонями по плечам, зарывается пальцами мне в волосы, вычерчивая что-то абстрактное на затылке.

Я прислушиваюсь к себе и отчего-то чувствую только тягость. Выражать любовь, наверное, тоже нужно вовремя. Та, о ком сейчас мои мысли – не она.

– Рома, ты чего? – хрипло повторяет Вероника. – Я по тебе соскучилась...

– Не хочу.

Отстранившись, стягиваю не пригодившийся презерватив. В груди творится какая-то неведомая хрень, а я никак не уловлю – она там транзитом или нашему браку, правда, крышка?

Вероника бросает на меня ещё один острый взгляд из-под ресниц, торопливо набрасывает на себя халат. Шлёпает босыми ногами по полу, выходит из комнаты.