– Поздно уже, а я этим мальчишкам не доверяю, – поджимает губы почти моя вторая мама. Искренне обнимаю её, целую в щёку. Благодарю за заботу и обещаю, что отзвонюсь.

– Ну что, Кара? Едем? – играет бровями парень, вертя в руках брелок от белого лексуса. Жаль, я не так падка на крутые машинки и набитый кошелек.

– Что бы ты там себе ни надумал, Миш. Помни, у меня хорошо поставленный удар левой, – фыркаю и иду к его машине.

– Помню, и коленом ты безжалостно пробиваешь сразу двоечку, – усмехается он и слегка морщится, будто я уже зарядила. Хотя это было-то почти год назад.

Хоть и лето на дворе, но ночью после душного зала зябко. Поэтому, нырнув в салон, не сдерживаю стон наслаждения. Тепло, пахнет кожей, Мишиным парфюмом и табаком. Удобнее устраиваюсь, скидывая туфли и поджимая ножки под себя. Посплю, ехать нам до моего дома минут сорок минимум.

– Кара, – зовёт Миха и ладонь свою на коленку кладёт.

– Двоечку пробить? – открываю один глаз, ударив по конечности.

– Троечку, – фыркает он и заводит машину. – Поехали ко мне. Хватит носом крутить, не обижу. Нравлюсь ведь. И ты красивая. Вдруг следующая свадьба наша будет?

Рассматриваю его профиль в свете ночных фонарей. Молчу. И вправду нравится мне. Потаскун, каких свет не видывал, но есть в нём что-то притягательное.

– Ты всем девушкам свадьбу обещаешь? – спрашиваю, устраиваясь боком и подложив под щёку ладони.

Любуюсь, как он водит машину. Как скользят пальцы по рулю. Смуглые, мясистые, со шрамами и выпуклыми венами. Только вот чудятся другие руки. Другие пальцы. Аристократические, длинные, без единого изъяна, прохладные. И скользят они по моей коже, касаются совсем нежно, ласково, словно страшась оставить след, причинить боль. Словно я хрустальная ваза, надави и разлечусь на мелкие осколки.

Миша на светофоре тормозит. Что-то говорит и склоняется ко мне. Пухлые губы скользят, успеваю дёрнуться, и поцелуй смазывается.

– Что ты творишь?!

– Не пойму я тебя. То облизываешься, смотря на меня, то дёргаешься, как девственница от насильника, – фыркает Миха и со злости вжимает педаль газа.

– Прости, я просто задумалась.

– Если не обо мне, то и знать не хочу, – быстро отходит молодой мужчина.

Вот этим нравится. Лёгкостью своей, не напряжностью. Хороший он парень, красивый, да и мозги на месте. И что я вправду ломаюсь? Всё жду большую любовь? Может быть, вот она сидит. Может быть, пригласить к себе и попробовать? Что я потеряю? Друга разве что.

Миха заворачивает во двор и останавливается у подъезда. Пристально смотрит, ждёт, когда я найду свои туфли, поблагодарю и убегу. А я опираюсь на бар между сидениями и тянусь к нему. Мужчина сразу смекает, с громким хмыком перетягивает к себе и накрывает губы поцелуем.

Не успеваем мы даже толком прочувствовать друг друга. На лобовое стекло что-то падает. Громкий хлопок, хриплое «крух» и шелест крыльев пробирают до внутренностей. Дёргаюсь, отталкиваю Мишу и заваливаюсь на своё кресло. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. А я смотрю на долбанную птицу. И трещину на лобовом. Именно она врезалась в стекло, упала на капот и теперь пытается оклематься и взлететь.

– Чёрт! Стекло мне помяла пернатая скотина! – всем корпусом подаётся Миха и карябает ногтем трещину.

Молчу, просто смотрю на птицу, вжимаюсь спиной в кресло и очень стараюсь унять этот дурацкий удушливый страх во всём теле. Чёрная птица будто специально не улетает, смотрит одним чёрным бездонным глазом, будто в душу проникает.

– Ворон? Впервые вижу в нашей местности, – комментирует теперь птицу молодой мужчина.