— Потанцуем? — выпаливаю, переводя взгляд на явно недовольную Одуванову.

Не давая ей возможности отказаться, и выставить меня полным идиотом перед бывшей подругой, уверенно кладу руку Злате на талию, притягиваю к себе и затягиваю в танец. Ее руки ожидаемо опускаются на мою грудь, вероятно, чтобы оттолкнуть, но я только сильнее прижимаю эту бестию к себе.

— Я же предупреждала, что сломаю палец, Клюев.

— Один танец, — сквозь плотно сжатые челюсти, выплевываю.

Не знаю, что видит Златинда, кроме, разумеется, нервно подергивающегося глаза, но она молчит. И это ее молчание бесит.

Какого черта? Обычно она не лезет за словом в карман. Сейчас бы ее бесполезный треп пригодился как нельзя кстати. Он бы мог меня по крайне мере отвлечь.

Из-за ее каблуков мы одного роста и смотрим в глаза друг другу. Чувствую как по венам течет гнев, я весь напряжен. Дотронься и взорвусь к чертовой матери, но тем не менее, когда руки Златы поднимаются к моим плечам, неожиданно расслабляюсь.

В глазах Одувановой, как впрочем и всегда, вызов. Сколько раз я пытался уколоть ее, уличить во лжи, которая, клянусь своими причиндалами, есть, но эта лиса выкрутится из любой ситуации.

Я чувствую подвох за версту, но не могу понять где он. Пока не могу, но, видит Бог, я поймаю с поличным эту бестию. И тогда она заговорит по-другому.

Мы не отводим взгляды до самых последних нот песни. Я даже на секунду забываю, зачем вообще позвал ее на этот проклятый танец. До тех пор, пока ее поганый рот не открывается и она не произносит:

— Ну что, самоудостоверился за мой счет?

Бесит, что Одуванова видит меня насквозь, но пусть попробует доказать!

С кривой ухмылкой отступаю, поднимая руки вверх ладонями, мол, не имею больше притязаний.

— Считай, что сделал тебе одолжение, Златинда. Кто еще позовет тебя на танец?

Ее бровь стервозно выгибается, и с дерзкой улыбкой Одуванова парирует:

— Кто позовет? Все.

— Удачи, — холодно отрезаю, после чего разворачиваюсь и поднимаюсь обратно на второй этаж к парням.

Златинда была права. Ее позвали если не все, то почти все. Разговоры среди парней большую часть — это дифирамбы ногам Одувановой. Ума не приложу, что они все в ней такого прекрасного находят. Да, она симпатичная девушка. Я же не ослеп, в конце концов, но ядовитая. Такая расковыряет твой мозг чайной ложечкой с особым наслаждением.

— Ну что, Клюв, стоит позвать Одуванчик на медляк? — в какой-то момент спрашивает меня Кузя.

И этот туда же. Вроде лучший друг, а вкусы у нас с ним разнятся.

— Тебе все равно ничего не светит, — хмыкаю, понимая, что если Марк распустит руки, то у нас станет меньше на одного защитника, а мы с ним на минуточку играем в одном звене.

— Пф-ф! Ну и че! Она вроде классная девчонка. Может, я исправлюсь?

— Скорее земля остановится, чем ты исправишься, Кузнецов! — прыскает рядом Дрозд и поддерживаю его ироничным смешком.

Ну реально. Кузнецов не в состоянии ни одну юбку мимо пропустить. Будь это даже юбка монашки.

— И вообще-то я уже забил этот танец! — нахально заявляет Дроздов. — Так что, становись в очередь, Кузнецов!

Друг на это только кривит физиономию, но долго, надо сказать, не страдает. Ровно через минуту он находит утешение в объятиях длинноногой шатенки.

А Дрозд все же приглашает на танец Златинду. И я хоть и стараюсь на них не смотреть, но глаза почему-то то и дело возвращаются к мило флиртующей парочке.

А меня гневным взглядом протыкала, стерва! Ну и черт с ней!

Чтобы разгрузиться заливаю в себя пару порций всего что горит, а потом ухожу в отрыв.

Забыться. Это то, что мне необходимо.