— Было бы на что там распускать, — фыркает брат.

И только мы подходим к Альке, как Темыч, фривольно закинув руку ей на плечо, глумливо изрекает:

— Ты предупредила несчастного, что кусаешься, Кострова?

— Грабли убрал, Одуванов, — рявкает подруга, скидывая руки Темы. — И я не кусаюсь. Только если меня попросят, — это уже она строит глазки незнакомцу, который явно чувствует себя неуютно и лишним.

— А я не просил. Еще одно плохое качество: врунья. Просто предупреждаю из мужской солидарности.

— Тем, прекрати! — шикаю на близнеца, толкая его больно локтем под ребра.

Он со свистом втягивает в себя воздух. Видно, что больно, но крепко сжимает зубы. Он же мужчина — не может показать свою слабость. Особенно, перед Алькой.

— Эм-м, так номер телефона можно? — как-то неуверенно мямлит парень, по странному косясь на Артема и Алину.

— Не советую, — прежде чем подруга успевает ответить, вставляет свои пять копеек Тема.

— А у тебя никто не спрашивал совета! Не обращай внимание, Андрюша, мне Злата рассказывала, что Тему постоянно роняли в детстве. Головой вниз. Как видишь, бесследно не прошло.

О боже, теперь еще и меня сюда приплели… Господи, дай мне сил!

— Ага, сестрица у меня болтливая. Тоже недавно проболталась, что наша Алька подхватила какую-то заразу. Не очень разборчива в своих, скажем так, связях…

Они продолжают поливать друг друга помоями, и в какой-то момент мы даже не замечаем как бедный Андрюша делает ноги. Умный парень. Жаль, что я так не могу.

— Так, хватит! — строго рявкаю, когда эти двое уже переходят на повышенные тона. — Ты — прекрати к ней лезть, а ты прекрати отвечать!

Наградив друг друга уничижительными взглядами, они отворачиваются в разные стороны. Как дети малые, ей-богу!

Сложно сказать, когда началась эта ненависть… Пожалуй, с того момента как в детском саду Аля взяла у меня ведерко для пасочек, а Тема высыпал ей песок на голову, за что тут же получил выше упомянутым ведром по темечку. Ага, такая вот ненависть с первого взгляда. И, казалось бы, уже взрослые ребята. Переходный возраст прошел, пубертатный период тоже, а их ненависть с каждым годом будто только набирает обороты. Из тех людей, которые в старости будут друг другу плевать в спину.

Я не удивлюсь, если узнаю, что у Алины есть кукла вуду с волосом Темы, в которую она тыкает иголками, а у Темы где-то за шкафом висит мишень с изображением Костровой, в которое он бросает дротики.

Разговор с подругой не клеится. Как впрочем и с Темой, который, к слову, уже должен был давно отчалить, но его «братаны» где-то задержались. А меня эта курица-наседка наотрез отказался отпускать одну в клуб. Вот, собственно, теперь и маюсь и пятый угол себе найти не могу.

Переступив с ноги на ногу, с тяжелым вздохом обращаюсь к ребятам:

— Схожу в бар за водой. Вам что-нибудь взять?

В ответ два молчаливых кивка. Ребята залипают в свои смарты, делая крайне важный вид. Упрямые ослы!

— Смотри, чтобы бутылка была закрыта, — предупреждает брат, прежде чем я ухожу.

Проталкиваясь через толпу к бару, на секунду замираю, точно вкопанная, замечая на втором этаже Клюева. Он стоит, прислонившись к перилам, и с мрачной физиономией смотрит вниз на танцпол.

Трясу головой, словно выбрасывая засранца их своих мыслей. Его там еще не хватало!

Взяв бутылку воды на баре, проталкиваюсь обратно через толпу. К счастью, объявляют медляк. И я уже бодро шагаю обратно к ребятам, пока кто-то сзади не дотрагивается до моего плеча, останавливая.

Поворачиваюсь и, клянусь, моя челюсть чуть ли не падает на пол. Клюев, собственной гадской персоной.