– Это над кем вы собираетесь властвовать? – спросила лиса. Она подбежала к каменной могиле, взобралась на нее, обнюхала, присела и помочилась на красную глину и цветы. – Надо мной что ли? Видала я таких вождей…

– Заткнись! – Чувство замахала руками, прогоняя лису. – Тебя это не касается!

– Как это не касается? Я тоже часть Громкого мира. Может быть самая важная ее часть… – лиса клацнула зубами, ловя руку Чувства.

– Мы не должны с тобой разговаривать, потому что ты говорить не умеешь, – Чувство спрятала руки за спину.

– Нет, все-таки прав дух Гиш, – сказала лиса, – вы больные люди, и вас нужно лечить железным топором.

– Пошла прочь! Убирайся! – закричали женщины. – Из-за тебя у нас снова будут неприятности!

Лиса соскочила с могилы и отбежала в сторону, но недалеко.

– Завалили камнями, – сказал ворон. Он сел на могилу и постучал по ней клювом. – В нашем лесу белка прятала орехи в дупле, а вход закрывала шишкой, чтобы не украли. Дерево стояло у реки, в которой жили бобры. Они подгрызли ствол, и дерево, вместе с орехами и шишкой, упало в реку. Беда всегда приходит не оттуда, откуда ожидаешь.

– Животные нам не ровня, чтобы давать советы и учить жизни, – сказала Чувство.

– Быстро ты сменила зимнее оперенье на летнее, – сказал ворон. – Когда ты собирала целебные травы и камни, прислушиваясь к голосам Громкого мира, в тебе было больше мудрости.

– Мы больны. Наши головы думают неправильно, – сказала Чувство. – Когда я исцелюсь, мои уши не будут слышать тебя. Я не уверена, что ты существуешь на самом деле, а не мерещишься мне сейчас, – Чувство погладила ворона по голове.

– Ну как, – спросил ворон, – я настоящий или ты видишь сон?

– Спящему человеку сон кажется реальностью, – ответила Чувство. – Однажды мне приснилось, что я ем зеленые сливы, и я проснулась с полным ртом слюны.

– Я поняла, – сказала лиса, – это такая игра. Дух Гиш придумал ее для развлечения. Играть в нее могут только духи и люди, а животные – нет. Дух – это умный ветер, а человек – это тот, кто ходит на задних лапах и говорит. Я тоже человек, возьмите меня в игру, – лиса встала на задние лапы и прошлась туда-сюда, улыбаясь.

– Пора возвращаться в стойбище, – сказал Черный. – Еда заканчивается, я должен идти на охоту.

– Нет, – ответила Чувство, – дух Гиш говорит, что у нас будет дело поважнее.

– Что может быть важнее еды во время голода? – спросил Черный.

– Завтра узнаешь. Мы вернемся в стойбище и сядем за поминальную трапезу.

– Что это такое? – спросил Рука.

– Мы будем есть мясо, пить бульон и вспоминать о том, какой была Завтрашний день. Ее душа будет слушать наши разговоры, вдыхать аромат мяса и насытится.

– Вот бы и мне так, – сказала лиса. – Послушала чужую болтовню и набила полный желудок. Хорошая у вас игра. Возьмите меня к себе, я больше не буду проказничать.

– Ты заметила, – спросил ворон у лисы, – что топор и дух Гиш не трогают нас, а мучают только людей?

– И правильно делают. Мы-то с тобой здоровы. Я вообще никогда ничем не болею. И у меня всегда хорошее настроение. Завтрашний день мне никогда не нравилась, – лиса на согнутых лапах подкралась к могиле, как будто охотилась, и принялась нюхать между камнями. – Строила из себя не пойми что…

Женщины неторопливо пошли к стойбищу, за ними брел, опустив плечи, Рука, Черному на ходу что-то втолковывала Чувство.

– Нам с тобой проще, – сказал ворон лисе. – Мы, вороны, затеряемся среди облаков, ты скроешься в глубоких норах, а людям куда деваться? У них нет ничего своего, их стоит пожалеть. Они голые и укрываются чужими шкурами, зубов и когтей нет, вынуждены делать копья и топоры. А теперь еще и обычаи будут чужими, навязанными духом Гишем.