Тамалу ложится и поворачивается спиной ко мне, прерывая разговор.

Чем ближе вечер, тем сильнее нарастает напряжение. Все мы, кто уже участвовал в игре, становимся все молчаливее и бледнее. Бросаем опасливые взгляды на новоприбывших, а они – на нас испуганные.

Когда дверь с грохотом открывается, мне кажется, мое тело превращается в камень. Каждая мышца напрягается так сильно, что тяжело двигаться.

– На выход! – рявкает охранник, и в комнату заходят еще двое.

Все повторяется. Плач, мольбы, кто-то падает в ноги охранников. А мы, кто участвовал в прошлой игре, обреченно плетемся на выход. Потому что уже знаем, что все равно окажемся на арене.

Когда я уже выхожу в коридор, вздрагиваю от звука выстрела за спиной. Оборачиваюсь и вижу распластавшееся на полу женское тело, под которым расползается лужа крови. Глаза наполняются слезами, а внутренности начинают дребезжать. Опять крики и стенания. Кого-то рвет прямо на пол. Но теперь девушки охотнее покидают комнату.

Сегодня на арене нет факелов. Остались только прожекторы, которые светят так ярко, что бьют по глазам и ослепляют. Жмурясь, мы выходим на песчаный настил и жмемся друг к другу. Новенькие пытаются рассмотреть окружающую обстановку, приставив ко лбу ладони в качестве козырьков.

– Почему так ярко? – спрашивает Алина.

Никто не отвечает, потому что всех беспокоит тот же самый вопрос.

Тишину арены разрезает голос ведущего, который, как и в прошлый раз, что-то говорит сначала на арабском, а потом на английском объявляет начало игры.

Я крепче сжимаю свою дубину и всматриваюсь в ту сторону, где находится дверь, за которой от нас прячут животное. Но она не открывается. Как будто совершенно ничего не происходит, и мы просто стоим тут в ярких огнях софитов. От этого напряжение нарастает еще стремительнее.

А потом слышу какой-то шорох слева и перевожу туда взгляд.

– Крокодилы! – вскрикивает кто-то из девушек.

Внезапно на арену обрушивается не меньше нескольких тонн воды, пропитывая песок и заставляя наши туники полностью намокнуть. Быстро стираю с лица воду и вижу, как на арене появляется три огромных крокодила. Просто гигантских. Они, не торопясь идут в нашу сторону, разевая свои уродливые пасти.

Внезапно кто-то хватает меня за локоть и затаскивает назад в коридор. Оборачиваюсь. Охранник толкает меня к боковой лестнице.

– Господин пожелал, чтобы ты и сегодня готовила для него.

Я медленно выдыхаю, бросая палку на песок, и поднимаюсь по ступенькам. Похоже, я должна быть благодарна тому обрюзгшему ублюдку за то, что второй раз спасает меня от смерти.

Вздрагиваю, услышав крик со стороны арены, и быстрее поднимаюсь по ступенькам. Пока тороплюсь к нужной ложе, стараюсь не поворачивать голову в сторону арены. Крепко сжимаю челюсти и, практически не моргая, смотрю вперед.

Ни с кем не дружить. Никого не спасать. Бороться только за свою жизнь. Вбиваю себе в голову слова Тамалу, чтобы не забыть ценные советы. Они и правда такие.

Я знаю, если сейчас посмотрю и увижу, что кого-то из моих новых подруг убили, не смогу готовить. Тогда я наверняка отправлюсь следом за ними.

Когда прохожу мимо одной из лож, слышу глубокий мужской голос с вопросительными интонациями.

– Стоять, – говорит мне охранник, потом что-то отвечает тому мужчине на арабском.

– Повернись лицом ко мне, – произносит на английском сидящий в ложе.

А у меня такое впечатление, что на меня шипит огромный змей, скрывшийся во мраке. Как будто я сейчас повернусь и увижу в темноте два желтых глаза.

Сглотнув, делаю как он сказал, только опускаю взгляд на идеально вычищенный нашими руками ковер.