13. Глава 12. Милость Чудовища

— Классные туфли, — Настя пропускает меня вперед в гостиную. — И платье тоже ничего.

— Виолетта постаралась, — бурчу под нос.

— О, ты уже успела и с ней познакомиться?

— И знакомство, мягко скажем, не удалось.

— Удалось, раз она тебя приодела. Папе, конечно, не стоило к ней обращаться.

— Почему?

Задаю вопрос, прежде чем его обдумать. Юркаю на кухню и замираю у стола в нерешительности.

— Они с моей мамой дружили, — Настя печально улыбается, — а папу Виолетта всегда недолюбливала, а он ее.

Открывает холодильник и продолжает:

— Она ее в последний путь и готовила. Красила, одевала…

— Настя, мне жаль, — я не знаю, что ответить на внезапную искренность.

— Прости, мне я не должна была…

Застыла у холодильника и не шевелится. Я не могу стоять в стороне. Обнимаю Настю, хоть и понимаю, что мое проявление сочувствия может быть лишним. Я ведь для нее чужая и незнакомая тетка.

— Три года прошло, а мне до сих пор… — она тихо и обреченно всхлипывает, а потом отстраняется и отворачивается. — Прости… Что-то накатило…

— Девочки, я же просил…

— А вот такие мы непослушные, — Настя торопливо смахивает слезы с щек и разворачивается к Родиону, что стоит в проеме двери. — И голодные. Гостью поди не кормишь, да? Вон какая бледная.

— А нехрен бегать в Пеньки, — Родион хмурится.

— Пеньки? — Настя вытаскивает из холодильника небольшую кастрюльку.

— Дыра какая-то под Владимиром.

— Может, я пойду?

— Ты же голодная, — Родион мрачно смотрит мне в глаза.

— Да, но…

— Сядь.

— Где твои манеры, папа? — Настя заглядывает в кастрюльку. — Ммм, котлетки.

Родион подходит к столу, отодвигает стул и скалится в улыбке:

— Прошу.

Сажусь под сердитым взглядом на стул, и Родион занимает место во главе стола.

— Па, ты будешь?

— Нет, я не голоден.

— А на гарнир у нас, — Настя вновь ныряет в холодильник и фыркает, — что это? Фу. Пюре из брокколи? Нет. Обойдемся.

Обиженно захлопывает дверцу и возвращается к кастрюльке с котлетами.

— Почему отказалась от идеи отдохнуть с друзьями? — Родион цепко следит за дочерью.

— Я не могу понять, ты не рад меня видеть? — Настя закидывает котлеты в одну миску и ставит ее в микроволновку.

— Рад, но ты о чем-то темнишь.

— Я рассталась с парнем, — Настя разворачивается к отцу и скрещивает руки на груди.

— С парнем? — тихо повторяет Родион и вскидывает бровь.

Да он в бешенстве. Кровь приливает к щекам, крылья носа вздрагивают, а зрачки расширяются.

— Да. Ты женщин воруешь, а я с парнями расстаюсь. Один-один, папуля.

— И кто он? — нарочито спокойно спрашивает Родион.

— А вот не скажу.

— Я ведь все равно узнаю, Настенька.

— Па, я взрослая и имею право на личную жизнь.

Родион внезапно смотрит на меня в поисках поддержки, и я уточняю:

— Почему расстались?

— Замуж позвал.

Родион поперхнувшись, откашливается и встает:

— Замуж?!

— Так ты сбежала? — я внимательно смотрю в испуганное лицо Насти.

— Я не смогла ему сказать нет. Взяла время подумать и… вот я тут… — она смущенно размахивает руками. — Короче, я не вернусь в Чехию, хочу в Италию. Я уже универ нашла, и… разобраться с документами… но это мелочи… у меня все схвачено. Или, вообще, тут останусь… тут тоже неплохо…

— Настя, — шипит Родион.

— Я не думала, что меня Томаш замуж позовет! — она взвизгивает и прижимает ладонь к губам.

— Томаш, значит? — Родион садится и постукивает пальцами по столу. — И в Италию собралась?

— А ты женщин воруешь!

— Это к делу не относится! — Родион бьет кулаком по столу, и Настя вздрагивает.

— Смею согласиться, — тихо отзываюсь я, — но все же стоит сбавить обороты. Настя тут, приехала к тебе и ждет поддержки, а могла ничего не сказать.