– Какое еще Четырехземье! Собирайся, мы едем обратно в клинику!

– Зачем? Мне сказали, что я полностью здорова.

– Здорова?! Гулять голышом перед родным отцом и чужим мужиком это называется здорова?!

– Я тебя умоляю, какой из Борюси мужик?

Носкин на миг смутился. Вроде бы его дочь и дело говорит, но представив, как Боря похваляется на работе, что он видел дочь босса, расхаживающую голышом, Ростислав Андреевич  задохнулся от злости. Надо будет срочно позвонить гаденышу и предупредить, что если он хоть кому-нибудь намекнет, да даже просто во сне увидит голую Милену, то Носкин задавит его собственными руками.

– Кстати, он тебе сказал, какой модуль я установила? – оборвала раздумья отца Милена.

– Да. Где ты его взяла?

– А ты не догадываешься?

– Морисиус?

– Ага, – довольно кивнула Милена.

– Но зачем? Ты же знаешь, что именно эта программа сделала из Найденыша придурка.

– Не эта. Морисиус установил мне обновленную версию. Она намного надежнее.

Носкин мысленно бросил душить Борю и приступил к умерщвлению Морисиуса.

– Вот же тварь! Найду – голову откручу.

– Не найдешь. Он скрывается, почти не выходит из игры и где его капсула – неизвестно. Да и не случилось  ничего страшного. Как видишь – я жива.

– Все равно это сумасшедший риск! – Носкин нервно заходил по комнате, – для чего тебе это было нужно?

– А ты не догадываешься? Я всего лишь хотела… чтобы ты мог мною гордиться. Другого способа, как это сделать я не нашла.

У Ростислава Андреевича на пару секунд остановилось сердце – дочь ударила точно в цель. Но вида он не подал, а издевательски спросил:

– Я мог бы гордиться дочерью, пускающей слюни? И ходящей под себя?

Милена горько усмехнулась:

– Я могла бы любить тебя любого. Даже пускающего слюни. Могла бы…

Фраза девушки зависла в воздухе, Носкин решил уйти от темы «отцов и детей».

– Ты же понимаешь, что тебе сюда, – он похлопал рукой по крышке капсулы, – больше нельзя. Сильное ранение в игре может тебя убить. Или выжечь мозги. Ты хотела стать всесильной, считай, что не вышло. Ты навсегда потеряла Четырехземье, тебе теперь только в тетрис играть.

– Но я могла бы попытаться! Сильные лекари, телохранители…

– Они люди! И могут ошибиться! А цена этой ошибки – твое будущее, твоя жизнь! Все, хватит спорить. Собирайся, мы едем в клинику.

Милена подумав, кивнула.

– Хорошо. Только мне надо собраться и одеться.

– Я подожду тебя в зале, – у Милены был неплохой бар, а Ростиславу Андреевичу срочно требовалось что-нибудь крепко бьющее в голову. Чтобы выгнать оттуда слова: «Могла бы…».

Он направился к выходу из комнаты и вдруг услышал шелест отъезжающей крышки капсулы. Носкин обернулся.

– Стой! Не смей!

Но Милена уже ныряла в виртуальный «гроб». Ростислав Андреевич рванул назад, попытался схватить закрывающуюся крышку, но та выскользнула из пальцев и захлопнулась, отделяя его от дочери. Капсула у Милены была экстра-класса, она защищала владельца от посягательств извне не хуже сейфа. Носкин пнул ногой лоснящийся противоударным пластиком бок капсулы и чуть не сломал себе палец. Что же делать? Позвонить в компанию и приказать немедленно разорвать подключение? Или сходить на кухню за топориком и перерубить кабель к чертям собачьим? Ростислав Андреевич знал, что ни то, ни другое он делать не будет. И виной тому виртуальная суперчувствительность его дочери. Откат от экстренного отключения может так ударить по ее нервной системе, что у него будет реальный шанс проверить, способен ли он любить дочь-аутиста.

Метаний отца возле капсулы Милена не видела. Перед ее глазами  возникли миллиарды цветных точек, которые покружившись, сложились в единую картину, Милена оказалась в донжоне своего замка. На Милену сразу обрушилась куча системных сообщений.