Расстёгиваю спальный мешок и осторожно выбираюсь, чтобы не спугнуть неведомого гостя. Выйдя из палатки, вижу, как маленький бельчонок лежит у тканевой стенки и дергает лапками, стуча по сумке с продуктами. Пищит зверек достаточно громко и, если честно, я впервые слышу этот звук.

Осторожно подхожу к зверьку, присматриваясь что не так. Но не так, похоже, было всё, потому что животное явно нуждалось в помощи. Вздохнув, окидываю взглядом свой лагерь и возвращаю внимание животному, присаживаясь рядом с ним на корточки.

– Ну что ж, дружок. Я в этом ничего не смыслю, но похоже нам придется какое-то время потерпеть друг друга.

Перебинтованными руками брать животное не решаюсь. Беру одну из кофт Скама и застываю с ней в руках, пытаясь вспомнить чем он пахнет. Я точно знаю его аромат, но вот так сходу могла назвать только запах дыма от сигарет и любимый одеколон. Медленно поднимаю вещь к носу и делаю осторожный, опасливый и крайне медленный вдох, чтобы почувствовать до одури родное. Своё. А затем выдыхаю и жмурюсь, осознавая, какая на самом деле дура.

Стараясь ни о чем не думать, я поднимаю бельчонка и кутаю его в кофту монстра. В машину забираюсь быстро и в целом не волнуюсь, когда оставляю лагерь позади. Сдам животину, заплачу и тут же вернусь.

Поселок находится достаточно далеко от заповедника, и я трачу немало времени на то, чтобы добраться до пункта назначения по лесным дорогам. Навигатор на смартфоне сокращает время поиска и мучения зверька, что свернувшись лежит в кофте Скама и продолжает дергать лапками, но вряд ли ему нравится эта жуткая качка по бугристой местности.

– Потерпи ещё, малыш, скоро мы приедем и хорошие люди тебе помогут.

Рыжий зверь в ответ только дёргает ушами, и больше никак не даёт понять, что услышал меня.

Посёлок очень большой. Пока еду по центральной улице, отмечаю несколько торговых супермаркетов, аптек и прочих заведений, без которых жизнь местного населения была бы неудобной.

Когда я была маленькой, родители часто возили меня в похожую деревню. Она была раза в три меньше и имела только два магазина и почту, в которых можно было хоть что-то купить. Мы оставались там несколько недель и от скуки я каждый день бегала покупать почтовые марки. Кажется, они до сих пор лежат у меня в фотоальбоме.

Ветклиника была единственной в этом поселении, как обозначил мне навигатор. Остановившись на парковке, я взяла бельчонка и аккуратно отнесла его внутрь. Буквально за дверью меня встретила девушка в медицинской двойке и собранными волосами, спрятанными под специальную шапочку. Зачем нужна была такая стерильность, я не знала, да и не особо желала знать.

– Здравствуйте. Вы не могли бы мне помочь? Тут белка, – Я кладу кофту на стойку и аккуратно разворачиваю ткань, на что администратор с любопытством косится.

– Дикая? – спрашивает осторожно. – А с вашими руками что?

– Порезалась, – отвечаю коротко.

Ещё несколько минут она составляет карту на животное, взвешивает бельчонка, оценивает возраст на вскидку, а после приглашает меня в кабинет к доктору.

Молодой мужчина сидит, склонившись над бумагами и внимательно их изучает. При моём появлении, он окидывает меня взглядом и смотрит на руки.

– Кладите на стол, – указывает ладонью на какой именно. – Одну минуту, я сейчас.

Положив рыжего зверя на стальную холодную столешницу, я оберачиваюсь на звук открываемой двери. Девушка администратор, видимо, подрабатывает ещё и медсестрой, потому что вытащив из шкафа пузырьки с жидкостями и вату, она направилась ко мне и попросила снять бинты с рук.