жизнь ни в чем не повинного постороннего человека.

Гранд вновь загордился супругой: так грамотно и спокойно рассуждать в столь нервной и взрывоопасной ситуации, несмотря на собственный страх и мрачную безнадежность положения, способна только истинная королева!

Насмешливое карканье старухи (смехом эти звуки назвать было сложно) отвлекло его от любования супругой:

– Зачем же жизнь? За все платят той же мерой: око за око, зуб за зуб, счастье за счастье. Все по справедливости, – проскрипела ведьма. – И тот, кого я хочу привлечь к ответственности, очень даже заинтересован в предмете нашего с вами договора, Амалия Сиарет. Винлеро когда-то променял меня на смазливое личико, так его сын расплатится за пренебрежение отца.

– Что?! – потрясенно воскликнул король. – Вы... вы были... хм-м... знакомы с герцогом?!

– Не о том думаете, ваше величество, – мерзко хихикнула ведьма, – думайте о том, что уже через годик заключите предварительную помолвку своей крошки-дочери с так необходимым королевству некромантом.

– Если наш договор приведет к гибели сына Винлеро Данри, то королевству придется еще хуже, чем просто при пустующей защитной башне. Герцог сам сровняет с землей наше королевство, если почует в смерти сына ведьминский след, – резонно возразила королева.

Амалия знала, о чем говорит: разгневанный некромант мог поднять полчища зомби, которым все объединенные силы магического сообщества страны не смогли бы успешно противостоять. Простые маги могли взаимодействовать с силами природы, но не с мощью потустороннего мира.

– Я же говорю: оплатой не станет его жизнь, всего лишь возможное счастье. А кто из нас абсолютно счастлив в этом мире? Единицы и те недолго, так что ничего страшного с мелким Данри не случится, – ответила ведьма. – Женится на вашей дочери и будет всю свою долгую жизнь охранять границы королевства и напитывать своей магией защитный полог, закрепленный на сторожевой башне.

– Скажите четко: что именно произойдет с наследником герцога? – повелел король.

– Плохо слушаете, ваше величество, – хихикнула ведьма. – Я ж говорю: око за око, зуб за зуб, смазливое личико за смазливое личико... Все по-честному, по справедливости.

Промучавшись с вредной старухой еще полчаса и так и не получив от нее конкретных внятных объяснений, лишь заверения, что молодой некромант будет здоров, жить будет долго и хранить интересы государства верно, король согласился на подозрительную сделку.

Королеву уложили на кушетке, опутали амулетами, осыпали порошками, исчертили ее тело рунами. От ведьминской ворожбы нагрелся воздух в избе, раскричались в лесу вороны, взвыли волки. Осветило чело Амалии голубоватое марево, впитались в ее кожу колдовские символы и исчезли. Напоив королеву мутным варевом и повесив на ее шею медальон, ведьма сказала:

– Как домой вернешься, начнет у тебя живот расти, как у беременной. Но ты целителям осматривать себя не давай, плачь как хочешь, оправдывайся, чем хочешь, – но не давай. А сама вот это зелье пей – оно не позволит в тебе семени супруга укорениться и вновь мальчиком забеременеть, ясно?

– А... а как же я тогда вообще забеременею? – недоуменно пролепетала королева, принимая противозачаточный отвар.

– Считай, уже беременна, – фыркнула ведьма. – И еще одно: шевеления ребенка ты чувствовать не будешь, вообще ничего чувствовать не будешь, ни тошноты, ни слабости, но всем говори, что плод движется, ножками бьет (когда срок уж подходить к тому станет, чай, после трех рожденных детей не надо учить, что когда происходит у беременных). А как почувствуешь, что этот медальон на твоей груди раскалился – мигом кричи, что схватки начались, укладывайся в постель и тужься – родится девочка.