3. Глава 3

Лето постепенно и неумолимо близилось к концу, но его долгие дни были всё такие же знойные, а короткие ночи такие же душные. Знатные и богатые горожане, кто ещё не уехал в начале жаркого сезона, покидали Париж, стремясь к морскому побережью. Благо Французское королевство омывалось водами Атлантического океана и двух морей: Северного и Средиземного. В столице же королевства остались лишь те, у кого не было средств отправиться на морской отдых, и те, кто не владел поместьями, расположенными на побережье. А также те, кого из Парижа не отпускали важные государственные дела.

В то лето в Париж из Италии пришли вести о благополучном переходе французских войск через Аржантьерский перевал и блестящих победах короля Франсуа, который завладел Савойским герцогством и был признан сюзереном Генуэзской республики. Хотя в армии короля было достаточное число солдат (включая венецианцев и немецких наёмников), он отправил своим чиновникам в Париже приказ о наборе новобранцев. Франсуа, чрезвычайно честолюбивый и безрассудно храбрый «король-рыцарь» (как он сам себя называл), теперь тщательно готовился к завоеванию Миланского герцогства.

Граф Арман де Лаваль, служивший в департаменте военных дел, всё лето хлопотал, бегал, носил письма короля главному казначею, а от него – придворным чиновникам. Граф был уже немолод; сутулый, костлявый, с тщательно уложенными чёрными с проседью волосами, он отличался тяжёлой, точно медвежьей, поступью, и никогда, даже в юности, не был проворным. Сейчас, когда граф переступил семидесятилетний рубеж, королевскую службу нести было особенно тягостно, однако оставлять свой высокий пост он не собирался. Арман де Лаваль привык находиться у самых вершин власти, избалованный её дарами: всяческими привилегиями и возможностью отдавать приказания от имени короля. Сознавая своё высокое положение, на людях граф нарочито подчёркивал своё величие, но в кругу родных и друзей эта маска слетала с него, показывая дружелюбного человека. Тем не менее близкие де Лавалю и хорошо знавшие его люди считали, что у него много масок, которые надевались соответственно случаю. И что граф – отменный лицемер.

Удерживая в своей большой костлявой ладони крепкую широкую руку гостя, Арман де Лаваль пожимал её с сердечной приветливостью.

Гостем был Филипп, граф де Монфор-л’Армори, единственный сын друга молодости Армана де Лаваля. Филипп являл собой идеал французского дворянина и мечту всех девиц на выданье: подтянутый, в меру мускулистый, чрезвычайно обходительный в общении, одетый по последней моде. Внешность его была очень привлекательна, если не сказать: поразительна. О такой говорили: один раз увидишь – больше никогда не забудешь. Пепельно-серый дублет со шнуровкой и белоснежный кружевной воротник, покрывающий плечи, подчёркивали ровный бронзовый загар его сильного тела. Скульптурную, крепко посаженную голову украшала копна иссиня-чёрных волос; волевой подбородок и решительно сжатые губы выдавали суровый характер, хотя в выражении его лица и позах сквозила какая-то мечтательность, присущая увлекающимся натурам. Гордое благородное лицо подтверждало знатность происхождения; открытым и смелым был взгляд его дымчато-серых глаз, обрамлённых чёрными ресницами. Таким взглядом он смотрел сейчас на хозяина дома, который не переставал при встрече с ним проявлять свою бурную радость.

- Филипп, если бы вы только знали, как я ждал этой встречи! – восклицал де Лаваль, впившись в гостя сверлящими глазами. – Если не ошибаюсь, за последние полгода я лишь второй раз имею удовольствие видеть вас в своём доме?